Активисты разных направлений возбуждены митингами Навального. И враги, и друзья судачат о них больше, чем об акции дальнобойщиков. А почему? А потому, что для большинства активистов на митинги вышли «свои» — не по взглядам, а по сущности. И эту сущность, спустя некоторое количество строк, мы тоже рассмотрим.
По поводу происходящего «безобразия» левые снова кардинально разошлись. Одни, повторяя путь Удальцова, рассуждают о том, что нет ничего зазорного в том, чтобы Навального поддержать. Другие, постарше, ворчат об оранжевом заговоре, пятой колонне и скрипят остатками постаревших зубов. Тем самым они все больше приближаются к партии «настоящих русских людей», еще проще, идеологически сближаются с «черной сотней». Третьи повторяют как заклинание: «Никакой поддержки митингам Навального! Не мешайте националистам и либералам умирать под пулями росгвардии!» Четвертые — безутешно вздыхают о том, что фашизм грядет, говорят, что нужно что-то делать и не предлагают «делать что!» Наконец, есть и пятые, которые говорят, что надо поставить режим Путина между молотом рабочего движения и наковальней Навального, а затем по возможности разбить и наковальню, забывая о том что в жизни не один еще молот не разбил наковальню…
Вот такие мы левые — «загадочные»… Все загадываем и гадаем, как старые бабки или девки на выданье. Загадываем и гадаем, забывая, что главным оружием марксизма является классовый анализ. А забывшие о классовом анализе предлагают нереальные, неосуществимые и, наконец, далеко не революционные проекты действий. Попробуем вернуться на марксистскую почву.
Стало уже общим местом, что основным выгодоприобретателем любой майданоподобной манифестации является международный финансовый капитал. Эту мысль настойчиво вбрасывают Зюганов, Кургинян и иже с ними многие близкие к более революционным партиям профессора. Не слишком образованные, но слышавшие определенный звон, коммунисты обычно принимают вывод о финансовом капитале, вспоминая Доклад Коминтерну товарища Димитрова. Этого и достаточно, чтобы конкретизировать врага какими-либо подробностями: ужастиками про транснациональные кампании, ФРС, Бильдебергский клуб, «золотой миллиард» и далее, далее. При таком подходе финансовый капитал предстает только как американский капитал, а Россия представляется исключительно как зависимая, считай, оккупированная страна. И, наоборот, единственным идеалом через который только и можно прийти к социализму представляется западный капитализм и тогда акценты смещаются в пользу поддержки белоленточного движения.
На деле финансовый капитал ни прежде в Италии и Германии, ни теперь не имел и не имеет самостоятельной силы для осуществления своей непосредственной диктатуры. Более того, он никогда не был и не может быть единым. Поэтому разные отряды крупнейшей буржуазии дойдя в своем раже сверхнаживы до арктических льдов вновь уперлись лбами, вновь создали непримиримые очаги напряженности, которые ищут выхода в мировой катастрофе, так как привычные международные средства разрешения споров больше не работают. И в этом случае всякая буржуазия, в том числе финансовый капитал, апеллирует к народной массе, используя естественную реакционность разлагающихся сословий и междуклассовых образований.
Разберем это последнее, чтобы понять каким образом связаны в этой истории верх и низ, крупнейшая буржуазия и народная масса.
Сначала стоит пояснить, что за образования возникают между классами, прежде всего, между пролетариатом и буржуазией. Повторюсь. Интерес пролетариата заключается в том, чтобы перестать быть пролетариатом. Сознательные пролетарии понимают, что избавиться от пролетарского положения они могут, разрушив классовые отношения и построив коммунистическое общество, которое в числе прочего будет характеризоваться тем, что необходимый труд будет сведен к минимуму технической и организационной революцией, и поэтому ему на смену придет творческий труд.
Несознательные пролетарии предполагают, что можно избавиться от пролетарского состояния, перейдя в класс буржуазии или поступив на государственную службу. Эта надежда подогревается в низах рабочего класса с того самого времени, когда капитализм освоил навыки подкупа, первоначально в Англии, затем во всем капиталистически развитом мире. Но наибольшего успеха уже перезревший империализм добился на этом поприще с середины XX века. Эту возможность ему дали два новых условия — развитие наукоемкого производства и возникновение небольших по размеру и относительно дешевых средств производства, многие из которых могут быть использованы и для личных нужд. Развитие наукоемкого производства стимулировало расширение высших учебных заведений, что открыло дорогу к высшему образованию детям рабочих не только в СССР, но теперь и во всем развитом мире. Развитие малых форм средств производства стимулировало мелкое и мельчайшее предпринимательство.
С одной стороны мелкое и мельчайшее предпринимательство стало последним бастионом империализма. Оно вместе с распространением высшего образования в широкой низовой массе усилило иллюзии о возможности социального взлета при индивидуальном старании. Но эта мещанская иллюзия, родившая текучую массу между буржуазией и рабочим классом, поднимается всегда в периоды относительного экономического роста и рушится в кризисные годы, вызывая истерические движения и «странные» идеологии.
Поэтому с другой стороны мелкое и мельчайшее предпринимательство создает вокруг себя область экономической нестабильности, площадку для коррупции, махинаций, финансовых пирамид, преступности и насилия. Этот неизбежный продукт гниения империализма подтачивает материальные и моральные устои государственности, подготавливая окончательную гибель буржуазного государства.
К мелким предпринимателям примыкает та часть рабочих, которая по способу своего участия в производстве менее всего связана с коллективом — это различные мастера по ремонту квартир, автомобилей, гаджетов, это водители такси и дальнобойщики, а также грузчики и продавцы. В этой сфере, особенно, когда предприятие-наниматель маленькое, возникает своеобразный симбиоз между рабочими и нанимателями. В Татарстане, после крушения «Татфондбанка» некоторые рабочие таких предприятий кредитовали своих хозяев собственными накоплениями, выполняли бесплатно работу на своих машинах или своим инструментом. Ведь хозяина, с их точки зрения «кинуло» государство — общий враг. Такое же единодушие частенько проявлялось и на митингах обманутых вкладчиков и на акциях дальнобойщиков. На последнем митинге дальнобойщиков в Казани (2 апреля) с трибуны прямо прозвучали слова владельца нескольких машин: «Здесь присутствуют мои ребята». То есть рабочие малых и средних предприятий идут за своей буржуазией и это характеризует их собственное мелкобуржуазное мировоззрение и иллюзии относительно будущего, препятствием для которых выступает общий враг — крупный и олигархический бизнес вместе с государством.
Другой стороной процесса является умирающая интеллигенция. В очередной уже раз после 1968 года мы видим бунт «взволнованных студентов», а также их производного — врачей, юристов, учителей, менеджеров среднего звена, вебмастеров и далее, далее.
Когда есть бунт определенного слоя, то нужно понять, что с этим слоем происходит? А происходит распад «средневековой» интеллигенции. Она теряет свое положение ремесленника и одной своей частью вливается в пролетариат, а другой частью превращается в буржуазию. И то и другое лишает интеллигенцию ее прежней «свободы», привычного уклада. И как всякий распадающийся слой она всеми силами хватается за прошлое, поэтому совершает революцию назад, и поэтому реакционна.
Я уже писал и не раз про разложение «прежней» интеллигенции, как средневекового сословия ремесленников. Здесь для экономии места сошлюсь на прежние статьи: «Сергей Кургинян, как зеркало революции 1968 года», «Классы+стратификация=модификация», «Умственный труд в условиях фабричного производства».
Таким образом, во всех вспышках белоленточного движения в России и аналогичных «революций» в странах СНГ речь идет об интеллигенции, дальнобойщиках, фрилансерах, таксистах и прочих товарищах и господах «повесившихся» между прошлым и будущем, т.е. о новой демократии, которая как слой включает в себя и будущий рабочий класс.
Отсюда р-р-революционность, национализм, «борьба с коррупцией», борьба за демократию и далее, далее. Что делают и хотят на этом фоне элиты дело вообще третье… Элиты подлежат свержению. Но то, что каждая сторона элит — «рука Москвы», «рука запада», «нога востока» пытаются воспользоваться возмущением — это очевидно. И то, что это может закончиться на промежутке либо бонапартизмом, либо фашизмом — тоже очевидно.
Нам-то важнее с кем работать, для чего работать и как.
Стоит увидеть теперь, к какой бессвязной системе требований переходит протест междуклассовых сословий.
Одно из главных требований. Не хотим такого бардака как «у нас», а хотим свободы и развития как «у них». Трансформируется это требование по разному. На одной стороне — «Долой Путина!», «Долой Януковича!», «Долой Асада!». Это обозначает — свергнем «диктатора» неугодного на Западе и нас примут в клуб, и мы будем жить как они. На другой стороне — они живут так богато, потому что со всем миром разговаривают с позиции силы, и навязали свою валюту как мировую, нам нужно добиваться такого же положения. Этот смертельный водораздел — всегда готовая почва для гражданской войны, которой часто пользуются стороны мирового конфликта вместо прямого столкновения между собой. И с этой точки зрения можно говорить об империалистической гражданской войне, в которой нет правой стороны, и которая не приводит к самоопределению, а только создает очаг напряженности, являющийся поводом для «торговли».
Другое требование — свобода. Его как правило связывают с «честными выборами» или с правом делать какие-нибудь предельные акции: несогласованные митинги, «концерты» в храме, хождение в белье в общественном транспорте и т. п. На деле — это пустая свобода, только символ, который в своих крайностях выражает фиктивное право на свободу от общества. Понятно, что сущность этой борьбы направлена против отчуждения, против потери личности, которая всегда неизбежна при капитализме, но в рамках мелкобуржуазного бунта — это отчуждение не осознается и проявляется в бессознательном бунтарстве, которое легко перехватывают любые сознательные и организованные силы, а ранее других финансовый капитал.
На третьем месте дурно понятый национальный вопрос, который выражается либо в русском «патриотизме» и «освободительном движении», либо в преклонении перед всем западным, в разудалом космополитизме, но обе стороны дружно гоняют «гостей с Кавказа и Востока» и периодически вспоминают о евреях. Причина же здесь одна — любое компактное сообщество, диаспора, имеющее жесткие микрокоммунистические связи имеет возможность для победы в экономической конкуренции мелкой буржуазии, так как противопоставляет разрозненному интересу мелких и мельчайших лавочников единый интерес компактной и объединенной традицией группы. Просто евреи, кавказцы, и тюркоязычные гастарбайтеры, находясь в чуждой и агрессивной среде современной России, невольно противопоставляют этой среде помощь соплеменникам в трудоустройстве, в открытии мелких фирм, в учебе, в продвижении по карьерной лестнице. Легко перевалить социальные беды на инородцев, так как в этой борьбе и они впадают в аналогичные заблуждения и периодически дают поводы для погрома.
И, наконец, естественные беды капитализма — коррупция, взятки, кумовство и воровство составляют псевдоматериальную основу протеста. И здесь также две стороны. Одна свято верует, что борьбу с коррупцией ведет Путин, что он только ждет снизу «правильные лозунги», чтобы развернуть страну к своеобразному справедливому социализму. Другая доказывает, что главные коррупционеры сидят в Кремле. У обоих направлений миллионы поклонников. Спроси любого не шибко образованного рабочего, уже дошедшего до необходимости борьбы, и он свою борьбу объяснит одним словом: «Воруют!»
Вот, собственно, мы и перешли к главной цели статьи, то есть классовый анализ прямо подводит к вопросу «что делать?»
Мы видим, что начинающая закипать, но расколотая на два лагеря масса представляет собой, либо новый становящийся пролетариат, либо его естественных мелкобуржуазных союзников. Значит в интересах предотвращения империалистической гражданской и империалистической международной войны мы должны эту массу распропагандировать. Это обозначает в свою очередь и то, что нельзя соединяться с Навальным, нельзя соединяться с Путиным, нельзя ждать, когда одни расправятся с другими. Тот кто победит — расправится и с коммунистами тоже, и ему не придется уже искать поводов и возможностей для этой расправы.
С чего же начать? Не секрет, что более 20 лет коммунисты, в основном, пытались сдвинуть с места основной костяк рабочего класса — промышленный пролетариат. Это агитация на проходных, создание многочисленных межпартийных рабочих организаций, «погоня» за организаторами забастовок с попытками убедить включить в требования «немножко политики». При этом политическое движение рабочих и дальше затухало, переходя в очаговые экономические выступления. Мы уже писали и выступали по этому поводу, определяя объективные причины реакции. И, конечно, одним из оснований реакции является интеллектуальная среда, которая объективно сформировалась в среде образованного полупролетариата — бывшей, отмирающей, интеллигенции.
Есть два противоположных способа разъединить промышленный пролетариат и современных трудящихся интеллектуалов: классический и новейший. Оба этих способа активно применяются российскими коммунистами и уже возвели основательный барьер между промышленным рабочим классом и его образованной периферией. Два движения слепо бегут в разные стороны, хотя объединившись — обязательно победят.
Классический способ разделяет пролетариат и интеллигенцию на «мы» и «они», а в своей ленинской тенденции ожидает, что интеллигенция, точнее ее лучшая часть, привнесет марксизм в рабочее движение, т. е. соединит рабочее движение и научный коммунизм. Новейший способ росчерком публицистического пера уже ввел интеллигенцию в состав рабочего класса, а в некоторых случаях даже определил ее как авангард пролетариата, заявляя, что наука стала самостоятельной производительной силой. Вот эти две ошибки необходимо преодолеть, и тогда коммунистическое движение получит долгожданное и необходимое соединение своих организованных и образованных сил.
Проблема заключается в том, что современные образованные трудящиеся больше не имеют ни свободного времени, ни ренты, ни самостоятельного цельного умственного труда, которые вывели на свет «титанов просвещения», а затем — Маркса, Энгельса и Ленина. Ограниченные средства, ограниченное время и ограниченные производственные задачи превратили мировые интеллектуальные силы в полу умных, полу зрячих, полу обеспеченных людей, которые уже никогда и ни при каких условиях не смогут что-либо осознать и привнести в пролетарское движение. Им бы самим обрести своего гуру, вот и находятся популистские учителя из буржуазного лагеря — то Кургинян, то Навальный, то Путин. Но такой же ошибкой, точнее — политическим безумием — является попытка превратить этот слой в передовой образец для промышленных рабочих. В какой-то мере эта многолетняя попытка со стороны КПРФ и некоторых, считающихся революционными, партий поставить интеллектуальный слой трудящихся впереди рабочего движения привела к утрате политического мышления в промышленных цехах.
Если больше нет союзного рабочему классу сословия, которое, используя свое естественное свободное время и свое широкое образование, было бы способно стать «Искрой», формирующей авангардную партию и воспитывающей передовых рабочих, значит нужно вместо него использовать другие возможности, продиктованные уже современным, очищенным от феодальной сословности, буржуазным обществом.
Есть огромный плюс к нашему делу в том, что марксистское знание уже давно привнесено в революционную практику. А этот факт связан в том числе и с тем, что наша партия — ВКП(б) — существует, работает, пропагандирует и учится, и что после некоторых метаний четыре года назад она нашла коллегиальную форму организации, которая в эти дни наиболее успешно собирает в единство фрагментарные знания отдельных людей. Но сам этот факт — только начало, которое завершится успехом при том только условии, если мы сможем преодолеть наши кустарные пока методы руководства рабочим движением и добьемся такого развития организации, которое позволит ей стать профессиональной. Именно профессиональная партия должна взять на себя роль интеллигенции начала XX века. И ленинская практика подтверждает наш тезис. В 1917 году, когда студенты уже не бежали валом за революционерами, когда повзрослевшая и остепенившаяся разночинская интеллигенция встала всей своей массой на сторону буржуазии — профессиональная партия большевиков смогла стать интеллектуальным центром Великой Октябрьской Социалистической революции.
Стать профессиональной политической партией рабочего класса — это первая наша задача в современных условиях. И эта задача требует отдельного осмысления в части тактических действий, к которым мы вернемся в других наших текстах, чтобы не уходить здесь далеко от проблем поставленных в данной статье.
Мы начали наш разговор с митингов, организованных оппозиционной буржуазией, и с того, что эти акции получили резонанс гораздо более заметный, чем отдельные вспышки рабочей экономической борьбы. Теперь можно сказать открытым текстом, что резонанс этот связан с тем, что основной массой протестующих под руководством Навального является мелкая буржуазия и интеллектуальный слой трудящихся, который неизбежно ищет свое место в современной экономической и политической жизни. Именно интеллигентская часть протеста и создает мощную информационную волну, которая всколыхнула политическую жизнь России.
Нужно отдать должное аналитикам, которые стоят за спиной и в тени белоленточного «бунта». Они хорошо поняли главный мотив интеллектуальной массы трудящихся — невозможность реализовать себя, или как сейчас модно говорить — отсутствие социальных лифтов. Наиболее активные интеллектуалы тратили свое время, силы и жизнь на получение образования конечно же, прежде всего, потому, что вынашивают в своем сердце честолюбивые мечты, желание влиять на производство, общество и государство, а производство, общество и государство приковало их к скучному однообразному исполнению узких функций, прикрыв всяческую возможность для движения наверх. Именно эта боль и выражается в простом лозунге борьбы с коррупцией. Борьба с коррупцией — это борьба против тех, кто, пользуясь богатством, родственными связями, подлыми приемами и т. п., занял верхний эшелон и охраняет путь наверх. Понятно, что — это мечты «наполеонов», т. е. совершенно мелкобуржуазные мечты несостоявшихся героев и вождей. Но вспомним же и о том, что в этих мечтах преломляется пролетарский интерес — перестать быть пролетариатом, из ничего стать всем! Никто из называющих себя коммунистами не захотел пока увидеть эту правду.
Хорошо, теперь мы правду увидели и произнесли вслух… Но не бросится из-за этого интеллектуальный работник в объятия промышленного рабочего, да и промышленный рабочий не прекратит кидать косой недоверчивый взгляд в сторону «этого белоручки из конторы». И каждая сторона будет по своему права. Тем более, что, даже оказавшись в положении пролетария, интеллектуал не преодолеет в одночасье ни свой индивидуализм, ни свои честолюбивые ожидания в рамках текущего строя, ни свой реакционный интерес к свободному творческому труду дома. Здесь нашла коса на камень, если не учитывать практику в двух ее аспектах: через «пинки реальности» и сознательное вовлечение в общую борьбу.
«Пинки реальности» в самой жестокой форме осуществляет перманентный экономический кризис, не оставляющий Россию с момента отступления революции. Кризис то усиливается, то отступает, но в промежутке между экономическими оплеухами его работу втройне возмещают конкретные люди: Путин, Медведев и компания. Чем больше наше администативно-буржуазное государство закручивает гайки, чем сильнее окутывает страну слежкой и репрессиями, тем вернее и надежнее создает оно протестное движение. Вопрос заключается только в том, куда это протестное движение пойдет — по проторенной дорожке цветных революций или по прямому проспекту к победе коммунизма. Со всеми изгибами, гражданскими войнами, майданными пропастями общество все равно идет к неизбежному прямому проспекту, но идет оно туда человеческими ногами с помощью человеческих мозгов, то есть с помощью наших действий, и в нашей человеческой воле этот путь спрямить.
И тут в силу вступает второй аспект — сознательное вовлечение в общую борьбу.
Не нужно гадать на кофейной гуще, интеллигенция, как и мелкие производители, в основной своей массе ратует за демократию. Ей и теперь кажется, что где-то на «Идеальном Западе» или в «Ближайшем Будущем» существует борьба идей. И она хотела бы жить в такой стране, которая управляется борьбою идей. Интеллигенция и мелкие производители, привязанные к ней интеллектуально, склонны думать в терминах общего разума, который в споре и конкуренции исправляет свои ошибки. Другими словами, «город мастеров» застрял в эпохе Просвещения, т. е. там, где он однажды родился под напором страстей коммунальных революций. Оно и понятно, ведь каждый интеллектуал и каждый индивидуальный производитель думает подняться с помощью своей головы и с помощью своих умений, если для этого будет достаточно политического и экономического простора. И если это не выходит у тебя, то значит что-то не так с миром, значит он слишком закрыт для борьбы идей и умений, значит его надо менять.
Вот на этом «менять» мы и пересечемся.
Борясь за социализм, организованный рабочий класс старается обеспечить себе условия для этой борьбы, а эти условия связаны с демократией, т.е с программой-минимум, положения которой мы дважды обосновали в наших материалах. («О выборах. Или минимальная программа левых», «Проблема программы-минимум») Эта программа совпадает с демократическими ожиданиями интеллектуалов и индивидуальных производителей. Более того, она отражает промежуточный интерес современной демократии намного яснее и намного точнее, чем смутные лозунги Навального, так как не просто требует убрать из власти определенное лицо, а показывает единственно возможные системные шаги для развития демократии в России. Но мы также знаем и то, что в полной мере демократический идеал не может воплотиться, так как ему противоречат условия частной собственности и капиталистического способа производства.
Значит развитие пойдет дальше и мы пойдем за развитием. Что же сулит революция, диктатура пролетариата и коммунизм «городу мастеров»? Именно этот вопрос, пока неправильно истолкованный, отталкивает о коммунистического движения интеллектуалов и индивидуальных производителей.
Но именно на этот вопрос у нас уже есть вполне точный ответ. Полный коммунизм как способ производства и как рационально организованное общество вбирает в себя не только возможности общественного производства, но и все выгоды «города мастеров». Общество рационального расчета и материального изобилия не может никого встречать по одежке, которая у каждого одинаково хороша, поэтому ценить будет только ум и умение. Путь к этому обществу сложный, но разве придешь к нему без ума. Если представить революционный скачек прямо сейчас, то на какое-то время еще останется различие между умственным и физическим трудом, но уже теперь разница в условиях труда в большинстве профессий стерлась, а авторская собственность уже почти везде разрушена разделением умственного труда и отражающим это разделение авторским правом. Интеллектуал стал гол как сокол, и для него уничтожение торговли плодами умственного труда было таким же счастьем, как и разрушение товарной природы физических вещей. Может быть даже счастьем еще большим, так как товарные условия ставят высокие барьеры для получения информации, без которой любой интеллектуал превращается в придаток бездушной системы.
Мы сможем объяснить это. Мы обязаны сделать это. Потому что мир вкусил уже достаточно страданий, чтобы избежать новых безумных войн, грабежей, голодных смертей и всплесков фашизма!
