Многие коммунисты привыкли воспринимать свою публичность как нечто данное и неотъемлемое, мы можем свободно расклеить свои плакаты, высказать своё мнение в интернете, и вести открытую марксистскую пропаганду.
Это стало чем-то настолько обыденным, что ситуация силового разгрома марксизма кажется совершенно невозможной. Практика показала обратное, 30 мая парламент Чехии принял законопроект о введении уголовной ответственности за демонстрацию коммунистической символики и пропаганду марксизма, что фактически накладывает запрет на любую деятельность коммунистов в стране. Выражая солидарность с Коммунистической Партией Чехии и Моравии и осуждая реакционную политику чешского правительства, Марксистско-Ленинская Партия Большевиков видит необходимым более подробный анализ причин того, почему ситуация сложилась именно таким образом.
Одним из наиболее важных положений марксистской теории является взаимосвязь коммунистического и рабочего движений. Лишённое руководства коммунистической партии, движение рабочих за свои права становится теоретически безоружным, его действия становятся архаичными и неорганизованными, а оно само легко попадает под влияние различных группировок буржуазии, результатом чего, в конечном итоге, становится силовой разгром профсоюзов и всеобщая апатия рабочего класса от неудавшейся борьбы.
Точно также коммунистическая партия, оказавшись в изоляции от рабочего движения лишается своей социальной опоры, тем самым становясь слабой и уязвимой для репрессивных действий со стороны буржуазных государств.
Только действуя в связке коммунистическая партия и рабочее движение формируют реальную силу для отстаивания интересов трудящихся и перехода к следующей общественной формации.
Однако, именно ситуация взаимной изолированности коммунистов и рабочего класса создалась к настоящему моменту в большинстве стран мира. Тому есть различные причины.
В бывших странах социализма и народной демократии корнем проблем стала внутренняя классовая расстановка сил. Зародившись в недрах отсталой слаборазвитой страны, первое в мире социалистическое государство оказалось вынуждено строить свою политику на союзе пролетариата и беднейшего крестьянства, а также ситуативных взаимодействиях с местными общинными вождями, как это было в наиболее отсталых районах средней Азии. Эти меры, с одной стороны, были необходимыми и они во многом помогли советской власти выстоять в первые годы её существования, но с другой, они создавали внутренние классовые предпосылки для реставрации капитализма и ставили перед захватившем власть пролетариатом задачи по постепенному изживанию мелкобуржуазных отношений на селе и превращению крестьянства в сельский пролетариат. Схожим образом обстояла ситуация в Китае, Вьетнаме, Северной Корее и других государствах, где рабочий класс не являлся большинством населения. Ввиду этого, коммунистическая партия пополнялась вчерашними мелкими сельскими собственниками, которые будучи партийцами нередко становились карьеристами и конъюнктурщиками. Тем самым постепенно разлагающаяся КПСС, оставаясь опорой для компартий большинства стран и имея колоссальное влияние на правящие партии в государствах социализма и народной демократии, она стимулировала в них аналогичные деструктивные процессы.
Таким образом, переродившаяся компартия, вставшая на путь реставрации капитализма , своими действиями приводила к определенным кризисным явлениям вызывавшим недовольство в среде рабочих, кроме того, чем дальше, тем больше, из партии авангарда рабочего класса она превращалась в клуб начальников и управленцев. Все эти факторы привели к тому, что поздняя КПСС, а также другие правящие партии в странах социализма и народной демократии отчуждались от пролетариата, ввиду чего происходящие кризисные явления воспринимались большинством населения не как следствие поэтапной реставрации капитализма, а как следствие марксизма. За счёт этого нарождавшееся рабочее движение нередко было настроено по антисоветски и антикоммунистически.
После крушения Советского союза ситуация сложилась интересным образом. С одной стороны, на осколках правящих партий возникли новые сильные организации, несущие в себе зерно оппортунизма, доставшееся им по наследству. В массе своей эти партии вопреки названиям выступили не как революционеры, а как консерваторы, либо умеренные.
Напротив, сформировались небольшие ортодоксальные марксистские группки, которые, однако, по своей старой привычке и ввиду внутренней борьбы выстроили свою политику не на взаимодействии с рабочим движением, а на общей идеологической работе. При этом, она касалась не краеугольных вопросов теории и практики, а исторических споров, таких как количество репрессированных, объемы производства и т. д, лишь новые и новые кризисы побуждали эти группы к действительно глубокой теоретической работе и самоочищению. Таким образом, с одной стороны, рабочее движение было отдано на откуп оппортунистам, тогда как коммунисты теряли свою социальную базу, а слово «коммунист» приобретало всё более стойкую ассоциацию с КПРФ и другими ей подобными структурами, чему с удовольствием способствовала крепнущая отечественная буржуазия. Точно таким же образом складывалась ситуация не только на территории бывшего СССР, но и в других странах социализма. Одни марксисты забывали что практика без теории слепа и в настоящий момент либо прекратили свою существование, либо превратились в оппортунистические организации различной величины , тогда как другие марксисты забыли, что теория без практики мертва и остались без своей социальной опоры.
В капиталистических странах дело обстояло несколько иначе. В большинстве случаев крупная буржуазия шла на определённые уступки пролетариату. Находясь перед нелёгким выбором, между временной потерей прибыли и полной потерей власти она практически всегда выбирала первое. Если мы посмотрим на Западную Европу середины и второй половины ХХ века, то увидим рост материального благосостояния рабочего класса, при постоянном снижении реальных буржуазно-демократических свобод. После второй мировой войны коммунистические партии большинства западных стран завоевали себе авторитет в глазах пролетариата борьбой против фашизма и сумели создать прочную связку коммунистического и рабочего движений. Так, например, собственная конфедерация профсоюзов действовала при Французской Коммунистической Партии (CGT), а Итальянская Коммунистическая Партия была самой влиятельной среди стран западного мирп . Тем самым силовой разгром пролетарской партии был чреват серьезными проблемами для правящего класса. Напротив, где эта связка нарушалась, компартия немедленно уничтожалась буржуазными властями, как это было в Германии в 50-е.
Оказавшись зажатой между странами социализма и народной демократии с одной стороны и собственным пролетарским движением, правящий класс начал осуществлять подкуп рабочего класса. Класс наёмных работников обречён совершить в обществе необходимые прогрессивные изменения не потому что он по своей натуре героичен и свободолюбив, но ввиду того, что его к этому побудят соответствующие материальные условия в лице неизбежной крайней нищеты. Соответственно, как только последняя пропадает, то пролетариат начинает менее активно бороться за свои интересы. Ввиду самого характера капиталистического производства, пролетарий продолжает чувствовать свою атомизированность и одиночество, он ощущает, что от него отчуждают его жизнь. Однако, ввиду растущего материального состояния, если нет выкованной и закреплённой культуры борьбы, рабочий забывает о своих коренных классовых интересах и становится готовым пойти за тем, кто предложит ему преодолеть его изолированность. Таким образом, он продолжает оставаться недовольным косметическими проявлениями капитализма, но сам данный тип общественных отношений начинает казаться ему вполне допустимым, ведь у него есть всё для спокойной и стабильной жизни. Отсюда в среде рабочих появляется спрос на различных псевдо-марксистов пытающихся в очередной раз изобрести «гармоничный синтез капитализма с социализмом». Этим формируется классовая предпосылка для поэтапного вырождения коммунистической партии и рабочего движения, чему активно способствует и сама буржуазия. В годы холодной войны крупные западные СМИ не стеснялись говорить о движениях хиппи, борцов за права животных, но едва ли хоть кто-то собирался давать слово реальным коммунистам. Кроме того, порой буржуазия прямо через государственный аппарат способствует перерождению коммунистической партии, как, например, это было недавно в Венесуэле, когда правительство приказало (!) определённой группе лиц занять руководящие партийные посты, а всем несогласным структурам партии распуститься.
Тем самым в странах капитализма сформировалась целая прослойка продвигаемых буржуазией оппортунистических партий.
Как только связка рабочих и коммунистов нарушалась из-за трансформации компартии, то незамедлительно следовал, во-первых, откол небольшой ортодоксальой марксистской группки, а во-вторых, очередной виток наступления на права пролетариата, лишившегося своего организующего звена.
Резюмируя, что в странах социализма и народной демократии, что в странах капитализма, по разным причинам ситуация пришла к общему знаменателю, когда слово «коммунист» строго ассоциируется с презираемыми оппортунистическими официальными компартиями, а реальные коммунисты лишены влияния на рабочее движение, находящееся либо в «свободном плавании», либо под крыло умеренно-левых.
На примере современной Европы как нельзя лучше заметна опасность и вредность такого положения вещей. Во Франции рабочее движение хорошо организованно, выработана культура борьбы, но будучи лишённым политического он неспособен пойти дальше отстаивания существующих свобод, да и они в период империализма без четкого организатора в лице коммунистической партии медленно но верно рушатся под напором реакции. Та деполитизированность многих профсоюзов, на которую любят уповать современные евролевые типа нашего Андрея Рудого (признан в России иностранным агентом) как на великое благо, в действительности является главной опасностью ослабляющей и коммунистическое и рабочее движение, что со всей ясностью проявляется теперь. В Чехии была слабо связанная с рабочим движением компартия и аникоммунистически настроенные профсоюзы. Итог: первая поставлена на нелегальное положение, последние теснятся и потенциально в ближайшее время могут быть разгромлены. Напротив, наилучшим образом политические и экономические права пролетариату удаётся отстоять в Греции, где идеологически выверенная компартия тесно связана с рабочим движением.
В условиях открытого империалистического противостояния буржуазная демократия из реальности всё более превращается в фикцию. Дальнейшее погружение мира в этот всепоглощающий кризис и грабительскую борьбу за передел ресурсов побуждают буржуазию прибегнуть к самой открытой и диктаторской форме её классового господства- фашизму. Предпосылки этого всё ярче заметны в мире, как в лице колоссального роста националистических организаций, так и драконовских действий различных буржуазных властей. Рабочие всего мира сегодня находятся в шаге от полной утраты каких-либо реальных буржуазно-демократических свобод. Коммунистам сегодня необходимо налаживать связи трудящихся разных стран, всеми доступными силами воспитывать пролетарский интернационализм, укреплять связь с рабочим движением, сколь слабым бы оно ни было, ведь только это становится реальным заграждением на пути ломящейся во все двери угрозы фашизма. Нужно крепнуть теоретически, организационно и позабыть о своей накопившейся за годы стабильности и социалистического изобилия наивности и мягкотелости. Кроме нас фашизм не остановит никто!
