Мы уже достаточно полно рассмотрели дискуссию о государственном капитализме в ее историческом развитии. Возможно особый интерес могли бы вызвать материалы XIV съезда ВКП(б), в ходе которого произошла политическая борьба готовящая поворот к социалистической индустриализации. [1] Но в данном случае нет необходимости расширять историческую часть, тем более, что и к моменту проведения съезда не возникло новых противоположностей по поводу места госкапитализма в строительстве коммунистических отношений, а только изменились некоторые личные позиции членов партии и ЦК, в частности позиции Бухарина, Зиновьева и Каменева. Поэтому к материалам съезда мы будем обращаться лишь по необходимости, а пока перейдем к конкретному исследованию противоречий, которые рождает уклад государственного капитализма при движении к коммунистическим отношениям.
Известно два исторических периода СССР, когда государственный капитализм проявлялся как действующий, т. е. актуальный уклад.
1) Весь переходный этап от начала революции до середины 30-х годов, когда индустриализация и плановое хозяйство создали решающие условия для вытеснения несоциалистических укладов.
2) С конца 50-х годов до контрреволюционного переворота.
При этом второй период актуального развития уклада государственного капитализма не имеет таких же однозначных объяснений как первый. Возможность его появления должна быть доказана.
Предположим, что уклад государственного капитализма существовал потенциально на протяжении всей истории СССР и всей истории известных социалистических стран. Пока именно это и начнем доказывать.
Возьмем для упрощения идеальный случай, когда общество полностью разложилось на буржуазию и пролетариат и имеет между классами только представителей управляющей надстройки. Рабочий класс побеждает в революции, разрушает буржуазное государство и создает свое собственное. Государство, созданное пролетариатом, является его диктатурой и, следовательно, все, чем владеет государство, является объектом собственности рабочего класса, формой общественной собственности.
Легко ли теперь перейти от частной собственности к общественной? Абсолютно легко. Достаточно применить силу и экспроприировать средства производства в пользу государства.
Повторю, что мы предполагаем идеальные условия. Полное разложение общества на буржуазию и пролетариат перед революцией, отсутствие влиятельного внешнего буржуазного окружения после нее, отсутствие мелкой буржуазии в городе и отсутствие мелких и общинных земледельцев, т. е. крестьянства. Таких условий не знала ни одна революция, и они никогда не сложатся в будущем. Но это наилучшая иллюстрация неизбежности использования уклада государственного капитализма на старте революции и сохранения до определенного этапа строительства социализма в потенциальном состоянии, и, следовательно, сохранения возможности реставрации капиталистического строя при определенных условиях и политических ошибках…
Вернемся…
Рабочий класс экспроприирует средства производства в пользу государства. Теперь ими нужно управлять.
Но до революции пролетариат был вовлечен в производственные процессы, затем совершал революцию, защищал ее и вновь был вовлечен в производственные процессы, как в ходе революции, так и после нее. Управлением и производственными связями были заняты другие слои. И хотя они также наемные работники, находящиеся на положении рабочего класса [2], но одновременно имеют несколько отличительных от пролетариата свойств, созданных особым привилегированным положением в буржуазном обществе.
1) У них существуют личные, семейные, соседские, культурные и другие подобные связи с буржуазией.
2) Некоторые управленцы владеют существенными долями предприятий, которыми управляют, они являются полубуржуазией.
3) Управленцы привыкли к буржуазному способу производства и коммерческому партнерству. С трудом представляют другую форму организации и связей.
4) И, наконец, управленцы, как и рабочие, дробятся по специальностям, заняты трудом, односторонне информированы.
Таким образом, и человеческий фактор, и существующая система организации сразу после революции приспособлены только к буржуазному способу производства. А это обозначает в свою очередь, что замена частной собственности на общественную еще не меняет производственные отношения, а только открывает возможность для их изменения.
Социалистические производственные отношения предполагают рациональное планирование всего общественного производства. Оно требует ясных реалистичных целей, основанных на налаженном учете и контроле. Вот это последнее и оказывается недостижимым сразу после обобществления средств производства и требует времени. Для осуществления планирования, учета и контроля необходимо преодолеть старую социальную организацию и накопить необходимую информацию и опыт. И это только рациональная сторона вопроса, которая достигается легче всего.
Но всегда существует и более глубокая материальная проблема. Она связана с необходимостью строительства недостающего производства, коммуникаций, складских помещений, и с проведением соответствующей организационной реформы.
Следовательно, даже в нашей идеальной модели, революционные рабочие столкнуться с необходимостью воспроизвести уклад государственного капитализма для поддержания производства на период строительства и реформ. Более того, чтобы государственный капитализм был актуальным, рабочие будут вынуждены разрешить частнособственнический капитализм, как минимум, в его купеческой форме.
Разъясним последнее.
Предположим три социалистических предприятия, то есть заводы принадлежат государству рабочих, стоят на земле, принадлежащей рабочим, и управляются рабочими, либо через выбранную администрацию, либо через администрацию, назначенную пролетарским государством. Т.е. все соответствует ленинскому определению социалистического предприятия. [3]
Предположим также, что эти предприятия выпускают одинаковый продукт, но внешние и внутренние условия производства на них разные. Различаются организация и техническая обеспеченность, внешние коммуникации, удаленность от потребителей и сырья, обеспеченность транспортом и т. д. Дифференциация связана с тем, что рабочие унаследовали заводы от капиталистической системы, которая с необходимостью обеспечивает неодинаковость развития производства у разных хозяев на разных территориях.
Общество, а точнее представляющее его государство, еще не обеспечило полный учет продукции и не разобралось с производственными связями, о чем было сказано выше.
В связи с перечисленными условиями продукция заводов может найти потребителя только как товар. По этой же причине и рабочие заводов могут обеспечить свое существование только как коллективные продавцы произведенного ими товара. Кроме того они будут с необходимостью выступать и покупателями материалов для производства. Перечисленное определяет, что стоимость товара на этих заводах будет различной и в разной степени отличаться от его общественной стоимости.
Необходимо пояснить, что стоимость в данном случае возникает вопреки смене отношений собственности, потому что продукция продолжает оставаться товаром.
Итак. Есть стоимость w, которая распадается как минимум на c+v, где c – стоимость материалов и средств производства, а v – вознаграждение рабочих. Может показаться, что рабочие получают в данном случае всю стоимость товара, отдавая лишь необходимые платежи государству на его содержание, развитие производства и социальные нужды. Эту иллюзию испытывали многие: левые коммунисты, Каменев, современные экономические персоналисты. [4] Они предлагали и предлагают самое «простое решение», дать рабочим возможность распоряжаться прибылью, проделав те или иные организационные мероприятия. Современные последователи таких теорий полагают, что данные организационные мероприятия и создают «социализм на собственной основе».
Но давайте рассмотрим нашу задачу дальше.
Продукт, покидая завод, начинает свое существование в качестве товара. А в нашем примере у товара есть все необходимые возможности для создания самовозрастающей стоимости, т. е. капитала. Детальнее.
Ни одно предприятие, до того как его товар поступит на рынок, не может знать его меновую стоимость. Поэтому и для наших трех заводов известная формула:
w=c+v+m
будет выглядеть:
?=c+v+?
Более того. Цикл производства товара и расчетный цикл, как правило, не совпадают. Представьте себе ситуацию строительства дома. Тогда рабочие получали бы за строительство лишь после его продажи, т. е. по истечении 2-3 лет. Умерли бы с голоду. Поэтому в нашей задаче рабочим коллективам, как и капиталисту, неизвестно и v.
А формула, состоящая из знаков вопросов
?=c+?+?,
для экономических расчетов бессмысленна.
Поэтому предприятия, как и капиталист, будут рассчитывать стоимость по затратам и возможной прибыли.
w=k+p
Где
k=c+v – затраты.
p – прибыль, возможная при данных ценах на рынке. [5]
Для упрощения предположим, что товар сбывался через государственные магазины по рекомендованной государством цене 1000.
Структура затрат у всех трех предприятий была разная. Допустим результаты производства и торговли выглядели так.
1 завод
1000=600+400
2 завод
1000=800+200
3 завод
1000= 900+100
Первое, что бросается в глаза – это разница в прибылях, которая возникла не потому, что одни рабочие работали лучше, а другие хуже, но лишь потому, что от капиталистов коллективы заводов получили разницу в условиях производства. Этот факт кроме прочих послужил основанием для фракционной борьбы на XIV съезде. [4]
Но разница в прибылях – это лишь видимая сторона проблемы. Не забываем, что прибыль является мистификацией прибавочной стоимости, а, следовательно, необходимо увидеть, куда могла уйти в данном случае прибавочная стоимость, даже если товар сбывался непосредственно заводами. Второе, что нужно помнить, что и при твердой цене, установленной государством, товар оказался теперь в системе других товаров, доходов и, следовательно, разнородного платежеспособного спроса.
Там, где производили дешевле, прибыли и платежеспособный спрос выше. Здесь товар будет раскуплен быстрее. И, наоборот, в местах с менее развитой инфраструктурой он залежится. На этом бытие продукта как товара, как правило, не заканчивается. И как раз в силу того, что в части мест возникли дефициты, а в части – товар залежался, государственный капитализм с неизбежностью производит частный капитализм. И если законы и вооруженная сила пролетариата противятся легальному частному капитализму, то он обязательно возникнет в криминальной форме.
Ситуация предшествовавшая нэпу хорошо известна, и теперь уже можно уверенно говорить, что она являлась близнецом подобных же процессов при горбачевщине, только атрибутом нелегального частного капитала была не клетчатая сумка, а мешок. Поэтому вынужденных спекулянтов называли мешочниками. Мешочники, толкучки, бартер, различные формы суррогатных денег – все это наваливалось скопом и в обоих случаях предваряло легализацию частного капитала.
Однако и легализация не снимает криминальную составляющую, потому что торговля и ростовщичество возле плохо учтенного, плохо контролируемого и плохо спланированного производства приносят «бешенные» доходы. [6]
Возвратимся к задаче.
Мешочники повезут товар из места, где он залежался в место, где его скупили. Покупая его за 1000, они будут продавать как минимум – за 1100. И уже это простое действие порождает сразу несколько неизбежных следствий.
1) Товар исчезает, в том числе, из мест, где он прежде был.
2) В местности с благоприятными условиями он дорожает.
3) Следом, как правило, дорожают и другие товары.
4) Полученные рабочими деньги обесцениваются. Часть рабочих голодает.
5) Некоторые рабочие деклассируются или начинают параллельно приторговывать.
И вот только теперь на новом обороте мы можем записать формулу стоимости.
1 завод
1100=600+400+100
2 завод
1100=800+200+100
3 завод
1100=900+100+100
Этот вариант был бы работающим, при условии распределения прибыли между рабочими. Но даже и в этом случае прибавочную стоимость 100 присвоили перекупщики.
Понятно, что описан крайний случай, который на практике не встречался ни при одном переходном периоде к социализму, даже в Югославии. Однако этот гипотетический случай демонстрирует, что до тех пор пока не созрели условия для целевого и сплошного планирования на уровне хотя бы одной страны, или большого самодостаточного региона из нескольких стран, верх берут различные групповые интересы.
Когда после окончания гражданской войны был введен нэп, то вместе с ним возродились свободные цены. По этой причине отдельные государственные предприятия начали конкурировать друг с другом. И в этой ситуации речь уже не шла о единой цене на один и тот же товар. Следовательно, для условий нэпа задача усложнилась. Но мы не ставили себе целью переписывать «Капитал», где взаимосвязь нормы прибавочной стоимости и нормы прибыли проиллюстрирована полностью. Было достаточно показать, что при актуальном госкапитализме прибавочная стоимость, прежде всего, попадает легальному и криминальному частному капиталу, который в обязательном порядке воспроизводится укладом государственного капитализма.
Для чего, в таком случае потребовалось включать в систему переходного периода уклад государственного капитализма? Ведь его негативное влияние на производство, существующее в рамках общественной собственности, совершенно очевидно.
Большинство марксистов, бесспорно, знают, что в условиях СССР важнейшей причиной сохранения и развития уклада государственного капитализма были отношения между промышленным городом и крестьянской деревней. Более того, революция в России с азбучной точностью доказала, что вопреки некоторым ожиданиям даже у самого Маркса [7], общинные традиции не подготовили крестьянство к немедленному переходу к социалистическим отношениям. Крестьянство разлагалось на полупролетариат и растущую буржуазию (кулаков).
Общинные традиции наоборот лишь отягчали связь деревни и города. Но эта проблема стоит за скобками данной главы. Поэтому модели здесь строятся в основном без учета влияния общинного и мелкобуржуазного крестьянства.
И по существу уклад государственного капитализма неизбежен и при полной расщепленности общества на буржуазию и пролетариат, о чем говорилось уже в начале раздела.
Здесь рассмотрим подробнее.
Фабричное производство строится на взаимообмене и взаимосвязях. Оно требует определенных межотраслевых пропорций.
Возникнув в недрах капитализма, фабричное хозяйство приобрело свою структуру и связи, обросло транспортными и складскими коммуникациями, магазинами, торговыми комплексами. Между хозяевами, управляющими, торговцами, банкирами, посредниками, юристами возникли многочисленные связи, многие из которых никогда не документировались и не учитывались.
Эти связи уже в эпоху классического капитализма выросли далеко за пределы национальных границ, а в эпоху империализма международный характер монополий, торговли, расчетов, кредитов, платежей и иных форм взаимодействия стал правилом.
Именно в такой ситуации проходили и будут проходить социалистические революции.
Но это первая половина проблемы, встающей перед организаторами вновь возникающего социалистического хозяйства. Знаменитые двести сортов колбасы, которыми однажды прельстились советские граждане – это не роскошь капитализма, не реализация права потребительского выбора, а настоящая беда буржуазного способа производства, знак его расточительности.
Если сотни сортов колбасы являются только проблемой домохозяйки, то сотни типов машин, деталей, метизов, автоматических линий, технических решений, технологических условий – это одна из наиболее отрицательных сторон анархии производства, составляющая проблему даже для таких централизованных структур, как железная дорога.
«Тут открывается ряд посредствующих экономических и технических этапов. Паровозы бывают различных типов, потому что они строились в разные времена, разными обществами и на разных фабриках, причем разные паровозы ремонтируются одновременно в одних и тех же мастерских и наоборот: однородные паровозы — в разных мастерских. Капиталистическое общество, как известно, расточает громадное количество рабочей силы по причине излишнего разнообразия, анархической пестроты составных частей своего производственного аппарата. Необходимо, стало быть, разбить паровозы по типам и распределить их между железными дорогами и мастерскими».[8]
Итак. Социализм должен создать свои собственные пропорции экономики. Но этому препятствует на его старте:
1) Необходимость овладеть полной информацией о связях между отраслями, регионами и отдельными предприятиями.
2) Необходимость овладеть информацией о международных связях и месте национальной экономики в международной кооперации.
а) Найти способы продолжить международные связи и после обобществления национального производства, которое обязательно затронет собственность транснациональных корпораций.
б) Найти внутренние ресурсы для замены закономерно рвущихся связей, поставок и внешней торговли.
3) Достроить коммуникации необходимые для единого экономического комплекса.
4) Произвести полный учет наличных производительных сил.
5) Определить желаемые пропорции социалистической экономики в соответствии с выдвигаемыми ближайшими и стратегическими целями.
6) Подготовить специалистов, определить нужду в рабочей силе и условия для ее размещения в необходимых местах.
Это задачи на годы.
Но что будет определять пропорции экономики до того момента, когда социалистическое общество возьмет экономику в свои руки и подчинит ее единому плану, который и станет основой развития социалистического государства в коммунистическое общество?
Опыт СССР, как наиболее классическая и наиболее удачная практика, показал, что социализм будет вырастать из многоукладной экономики, в которой буржуазные отношения выполняют функцию поддержания производственных связей. Причем основной формой частного капитала будет купеческий, а основной формой государственного капитала – производственный и финансовый.
Чем полнее общество овладевает планированием, учетом и контролем, тем дальше оно продвигается в строительстве социализма. Чем дальше оно продвигается в строительстве социализма, тем меньше остается места для частных операций товарообмена. Чем меньше остается частных операций товарообмена, тем полнее общество берет под контроль прибавочную стоимость.
Другими словами при движении к социализму создаются рациональные условия для раскрытия неизвестных в формуле стоимости:
?=c+?+?,
и она постепенно превращается в осознанную и рассчитанную, т. е. знаки вопроса заменяют конкретные данные
w=c+v+m
Где m меняет свое значение прибавочной стоимости на значение необходимого общественного дохода, а государство создает условия, исключающие частнокапиталистическое использование прибавочного продукта.
Когда мы говорим, что между 1936 и 1967 годом социализм был в основном построен, мы говорим, что созданы материальные и организационные условия для полного сознательного овладения законом стоимости.
Естественно, что такие условия сразу исключают эксплуатацию человека человеком через присвоение прибавочной стоимости. Более того, уменьшается расточительность производства, навязанная ему капиталистической анархией.
Оба этих момента приводят соответственно и к тому, что лучше удовлетворяются личные потребности людей. Возможности их удовлетворения начинают расти.
Но уклад государственного капитализма во всех до сих пор известных нам формах и стадиях развития социализма не был изжит до конца. Он переходил в потенциальное состояние.
Это связано с тем, что до сих пор ни одно социалистическое общество не смогло преодолеть товарные отношения. То есть на тех стадиях, до которых доходили известные социалистические государства, продолжал работать закон стоимости.
Вопрос о том, возможно ли преодолеть действие закона стоимости таким же простым правовым или организационным способом, каким решался вопрос о смене отношений собственности до сих пор остается открытым и связан с группой спорных проблем.
1) Можно ли отменой денег отменить товарные отношения при уже обобществленных средствах производства и налаженном планировании на уровне всего общества?
2) Можно ли отменить товарные отношения какими-либо организационными действиями?
Есть большое число марксистов и марксистских групп, утверждающих, что это возможно. И мы помним, что сталинская эпоха завершилась дискуссией о законе стоимости при социализме. [9]
Конечно, в ходе изучения проблемы мы выработали последовательный взгляд по этому вопросу, но в данный момент будет нарушена логика исследования и изложения, если сразу будет озвучена позиция по данной дискуссии.
В рамках данной главы достаточно понимать, что формула
w=c+v+m
пусть и в почти раскрытом виде продолжала работать.
Следствие же действия закона стоимости заключается в том, что любое нарушение экономического равновесия, любая серьезная ошибка в стратегии планирования открывают возможность, чтобы прибавочная стоимость раздробилась на видимую и скрытую часть:
m1+m2
где
m1 – это необходимый общественный доход.
m2 – прибавочная стоимость, присвоенная криминальным купеческим капиталом.
В категориях диалектики эта возможность выражается в противоречии между единым народно-хозяйственным комплексом и частично частными (групповыми) интересами семей, регионов, производственных единиц.
Напомню, что во второй главе мы уже рассмотрели трансформацию диктатуры пролетариата в пользу централизованного государства через изменение формы советской власти. Итогом этого изменения стали процессы, которые известны под названием политических репрессий 30-х годов. В негативном звучании как «большой террор».
Но в конце 50-х годов одержали победу силы, отстаивающие групповые интересы регионов, предприятий и крупных колхозов. Эта победа выразилась в борьбе против «культа личности», массовых реабилитациях, политической борьбе внутри ЦК с отстранением от власти так называемой «антипартийной группы». Эта победа открыла возможность для перехода уклада государственного капитализма из потенциального состояния в актуальное, что позднее привело к необратимым последствиям в развитии СССР.
Однако в объяснении данного факта нашей идеальной модели недостаточно. Она не отвечает на коренной вопрос, почему групповые (частично частные) интересы могли получить перевес.
Великая Отечественная война, бесспорно, сыграла свою роль в нарушении равновесия, но война – это такое событие, которое большевики предвидели и ожидали. Поэтому они готовились и к войне и к ее последствиям.
Поэтому мы должны рассматривать нашу конкретную историю и вносить в задачу новые переменные. Наступил момент для изучения влияния докапиталистических укладов, и, прежде всего, их квинтэссенции – микрокоммунизма.
Примечания
1. XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет. – М.: Государственное издательство, 1926. – 1042 с.
2. Ср.: «<…>дела которых ведут за них наемные лица – служащие, положение
которых в сущности одинаково с положением привилегированных, лучше оплачиваемых рабочих». Энгельс Ф. Общественные классы, необходимые и излишние // Маркс К, Энгельс Ф. Соч. – М.: Госполитиздат, 1960. – Т.19, С.299.
3. Ленин В.И. О кооперации // ПСС. – М.: Политиздат, 1970. – Т.45, С.374.
4. XIV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет. – С.196-197, С.279. См. предыдущие разделы данной главы о госкаповцах и экономических персоналистах.
5. Маркс К. Капитал. Критика политической экономии . Книга III: Процесс капиталистического производства, взятый в целом // Маркс К, Энгельс Ф. Соч. – М.: Госполитиздат, 1961. – Т.25-1, С.44.
6. Ларин (Лурье) Ю. Частный капитал в СССР // Электронный источник. Точка доступа <http://emsu.ru/me/classic/3/cont.htm
7. Маркс К. Письмо Засулич // Соч. – Т.19, С.250; Маркс К. Наброски ответа на письмо В.И.Засулич. – Т.19, С.400.
8. Троцкий Л. Новая экономическая политика // Основные вопросы пролетарской революции – Электронный источник. Точка доступа: <http://www.magister.msk.ru/library/trotsky/trotm225.htm
9. Сталин И. Экономические проблемы социализма в СССР. – М.: Госполитиздат, 1952 – С. 19 – 25; С.84 – 86.
