(Критика знаменитого эссе итальянского либерального писателя Умберто Эко «Вечный фашизм»)
Введение
Чем дальше, тем больше углубляются действующие в мире империалистические противоречия. В условиях империализма буржуазная демократия, ввиду самой своей классовой сущности, превращается в фикцию.
Объективное развитие мирового империалистического кризиса сподвигает капитал к тому, что он прибегает к наиболее открытым и диктаторским формам классового господства, самой реакционной из которых является фашизм.
Определение фашизма, каковое дал в свое время Димитров, в настоящий момент, к сожалению, остаётся неизвестным для большей части пролетариата. Оно и не удивительно, ведь определение это вполне открыто направлено против ныне господствующего класса крупных собственников, а главенствующими в обществе являются воззрения господствующего класса.
В то же самое время иное понимание фашизма продвигается и той частью общественности, которая публично объявляет себя марксистами. Этим иным является эссе популярного итальянского либерального писателя Умберто Эко «Вечный фашизм». Что же, давайте посмотрим, что нам предлагают.
Основная часть
«В то же время, хотя политические режимы свергаются, идеологии рушатся под напором критики, дезавуируются, за всеми режимами и их идеологиями всегда стоят: мировоззрение и мирочувствование, сумма культурных привычек, туманность темных инстинктов, полуосознанные импульсы».
Основную роль, или роль первопричины, Эко отводит идеальным категориям. Что такое идеология? Идеология (по словарю Ожегова) — это система взглядов и идей, характеризующих социальную группу, класс, политическую партию, общество. Таким образом, идеология есть не что-то базирующееся на мировоззрении и мироощущении, она сама есть мировоззрение и мироощущение.
Для появления философии необходимо разделение труда на на умственный и физический. Таким образом, было необходимо образование прослойки людей, которые бы занимались преимущественно умственным трудом, или по-другому, было необходимо разделение общества, отсюда следует, что всякая философия классова, то есть, выражает воззрения определённого класса. Таким образом, идеологии рушатся не под напором критики, как утверждает в своём эссе г-н Эко, а лишь в результате крушения общественных классов их породивших. Другое дело, что критика неизбежно является составляющей идеологии и философии другого класса, идущего на смену реакционному, тем самым способствуя процессу.
Утверждение г-на Эко было бы верно, если бы философы были не выразителями и обоснователями интересов тех или иных классов, а некой группой исследователей, идущих к одной цели, ищущих и изобретающих некую абсолютную истину.
Данный подход есть подход метафизический, то есть воспринимающий мир в статике. Эко — открытый либерал, следовательно, открытый выразитель интересов буржуазии. Для буржуазии характерно восприятие мира в статике, поскольку диалектическое его восприятие означало бы признание неизбежности собственного уничтожения как общественного класса, чего буржуазия не желает, так как обладает привилегиями, виду своего классового положения. В ином случае буржуазия может позволить себе диалектическое восприятие мира, при условии постановки его на идеалистические рельсы.
Все перечисленные Эко категории действительно оказывают косвенное влияние на формирование идеологии. Однако, не обуславливаются ли сами эти категории материальными факторами? Вопрос, очевидно, риторический.
Иными словами, способ мышления г-на Эко есть способ мышления идеалистов-метафизиков. Его способ мышления прямо противоположен способу мышления диалектико-материалистическому, мировосприятию мира той части рабочих, которая осознала себя классом. Таким образом, как выбрав с самого начала в край устаревший способ восприятия можно получить достоверный результат? Очевидно, никак. И в большей степени мои претензии адресованы даже не самому ныне покойному г-ну Эко, а нашей леволиберальной общественности, которая совершенно искренне стремится популяризировать это в рабочей среде.
«Поэтому позвольте задать вопрос: с какой стати не только итальянское Сопротивление, но и вся Вторая мировая война во всем мире формулируется как битва против фашизма?».
Фашизм вообще-то должен ассоциироваться с Италией.
Но перечитайте Хемингуэя «По ком звонит колокол»: Роберт Джордан именует своих врагов фашистами, хотя они испанские фалангисты. Дадим слово Ф. Д. Рузвельту: «Победа американского народа и его союзников будет победою над фашизмом и над деспотическим тупиком, который он олицетворяет» (23 сентября 1944).
Во времена маккартизма любили клеймить американцев, участвовавших в гражданской войне в Испании, «недозрелыми антифашистами» (имелось в виду, что выступить против Гитлера в сороковые годы было моральным долгом настоящего американца, а вот выступать против Франко чересчур рано, в тридцатые, — это подозрительный знак).
Американские радикалы обзывали полицейских, не разделявших их вкусов по части курева, «фашистскими свиньями». Почему не паршивыми кагулями, не гадами фалангистами, не суками усташами, не погаными квислингами, не Анте Павеличами и не нацистами?»
Та непостижимая лингвистическая тайна, на которую с недоумением взирает г-н Эко, является тайной не более чем тот факт, что 2+2=4. Ответ на данный вопрос в одной из своих работ давал Сталин. По его словам, если сводить фашизм только к названию и корпоративному государству, тогда да, фашизм был только в Италии. Однако, такой подход в корне не верен, ибо он рассматривает исключительно внешнюю симптоматику.
Поскольку государство возникает в момент разделения общества на классы, то и сущностью любого государства является то, что оно определенным способом реализует интересы определенного класса. Именно на этом основании мы приравниваем нацистов, фалангистов, фашистов и прочих, называя их именем первого исторического проявления такой формы классового господства данного конкретного класса.
Однако, капиталу не выгодно разъяснять подлинную суть и характер фашизма, потому, он старается низвести понятие фашизма до простой его внешней симптоматики. Таким образом, в понимании масс фашизм становится не более чем серией актов крайней жестокости. Как итог, подлинный фашизм перестают замечать, но начинают видеть его там, где его нет.
Вот еще цитаты: «Дело в том, что «Майн Кампф» — манифест цельной политической программы. Немецкий фашизм (нацизм) включал в себя расовую и арийскую теории, четкое представление об entartete Kunst — коррумпированном искусстве, философию державности и культ сверхчеловека. Он имел четкую антихристианскую и неоязыческую окраску. Так же точно сталинский диамат был четко материалистичен и атеистичен. Режимы, подчиняющие все личностные проявления государству и государственной идеологии, мы зовем тоталитарными; немецкий фашизм и сталинизм — оба тоталитарные режимы.»
«Итальянский же фашизм, безусловно, представлял собой диктаторский режим, но он не был вполне тоталитарен, и не благодаря какой-то особой своей мягкости, а из-за недостаточности философской базы. В противоположность общепринятому представлению, у итальянского фашизма не имелось собственной философии. Статья о фашизме, подписанная «Муссолини» в Итальянской энциклопедии Треккани, была если не создана, то вдохновлена философом Джованни Джентиле, и отражалось в ней позднегегелианское представление об «этическом и абсолютном государстве». Однако при правлении Муссолини такое государство реализовано не было. У Муссолини не было никакой философии: у него была только риторика. Начал он с воинствующего безбожия, затем подписал конкордат с Церковью и сдружился с епископами, освящавшими фашистские знамена. Впервые его, еще антиклерикальные времена, если верить легенде, он предлагал Господу разразить его на месте, дабы проверить истинность Господня бытия. По всей видимости, тот чем-то отвлекся и просьбу не удовлетворил. На следующем этапе во всех своих выступлениях Муссолини ссылался на имя Божие и смело именовал самого себя «рукой Провидения»».
Есть ли у фашизма вообще некая «философская теоретическая база», в отсутствии которой г-н Эко упрекает режим Муссолини?
Что есть философия? Философия есть определённая система взглядов, всегда имеющая партийность. Какие примеры фашистских диктатур знает история? Германия и страны Оси, Чили Пиночета, Португалия Салазара, Испания Франко, Аргентина Перона. Каждый из упомянутых режимов брал популярные в обществе образы и эклектически смешивал их меж собой. Рассмотреть это максимально наглядно можно на примере НСДАП. В своё время СС и Аненербе занимались созданием нацистской «философии». На практике вся «философия» низводилась до подведения шовинистической «расовой теории» под текущую политическую повестку. Это свидетельствует о том, что вся «идеология» НСДАП лишь обслуживала складывающийся в кругах капитала политический запрос и формировала под него соответствующую квази-теорию.
Короче говоря, фашизм не имеет конкретных взглядов и представлений, он берёт всё то, что может популяризировать его, и эклектично смешивая, прикрывает этим интересы буржуазии.
Отдельного внимания заслуживает тезис о «антихристианской сущности немецкого нацизма». Следует понимать — религия и схоластика есть философия феодализма. Христианство начиналось как прогрессивное движение против рабства. С ликвидацией рабовладельческого строя прогрессивная роль религии считается выполненной. После этого религия выступает как сила реакционная. Собственно, стоит только вспомнить факт того, что поход Гитлера по Европе благословили и католическая, и протестантская, и православная церкви.
Далее, употребляется термин «тоталитаризм». Эко определяет тоталитаризм как разновидность режимов, которые подчиняют любые личностные проявления идеологии и государству. Тут, опять-таки, бросается в глаза метафизика категорий Эко. Если государство есть аппарат классового господства, следовательно, в различные эпохи различные государства носят различный характер. Следовательно, подчинение этому государству аналогично будет носить различный характер. Таким образом, приравнивание чего бы то ни было по принципу «авторитарное-тоталитарное-демократическое» не отражает и примерного характера тех или иных режимов, в ином случае, мы могли бы приравнять древнегреческую рабовладельческую демократию к Первой Французской Республике.
Опять-таки, меня такая позиция совершенно не удивляет в исполнении г-на Эко, напомню, либерального писателя, что, однако, не делает его взглядов прогрессивными. Меня удивляет распространение этого со стороны наших псевдо-марксистов.
«Итальянский фашизм, бесспорно, был первой правой диктатурой, овладевшей целой европейской страной, и последующие аналогичные движения поэтому видели для себя общий архетип в этом режиме. Итальянский фашизм первым из всех разработал военное священнодействие, создал фольклор и установил моду на одежду, причем с гораздо большим успехом за границей, чем любые Бенеттоны, Армани и Версаче. Только следом за итальянским фашизмом — в тридцатые годы — фашистские движения появились в Англии (Мосли), Литве, Эстонии, Латвии, Польше, Венгрии, Румынии, Болгарии, Греции, Югославии, Испании, Португалии, Норвегии и даже в Южной Америке и, разумеется, в Германии. И именно итальянский фашизм создал у многих либеральных европейских лидеров убеждение, будто эта власть проводит любопытные социальные реформы и способна составить умеренно-революционную альтернативу коммунистической угрозе.»
И снова не может не броситься в глаза абстракционизм г-на Эко. Кто такие левые и кто такие правые? Сами термины появились в годы Великой французской революции, когда сторонники революции и прогресса сели слева, а монархисты справа. Проще говоря, «правая» диктатура — это любая открытая диктатура класса, ставшего реакционным. Таким образом, режим Муссолини есть далеко не первая правая диктатура.
Со слов г-на Эко выходит, будто бы режим Муссолини представлялся либеральной общественности как «умеренно-революционная альтернатива большевизму». Однако, что же нам показывает действительная экономическая практика?
Что есть революция? Революция (в обществе) есть замена устаревшей общественной формации более прогрессивной. Следовательно, «умеренно-революционная альтернатива» -это течение внутри революции, которое добивается её сворачивания на половине пути. Например, в России и большевики и меньшевики выступали против царизма, однако, меньшевики выступали против социалистической революции, поддерживая лишь общедемократические преобразования, под предлогом общей неразвитости России. Аналогичным образом обстояли дела с будущими коммунистами (ещё не обособившемся в тот момент в самостоятельную партию) и социал-демократами в Германии, во время ноябрьской революции. Во всех случаях буржуазия отдавала предпочтение тому, чтобы пойти на определённые уступки рабочему классу в тех случаях, когда разгон силой уже не представлялся возможным, тем самым: а) перехватывалась инициатива у пролетарской партии; б)революционная энергия масс была направлена в безопасное для буржуазии русло.
Германский нацизм, в свою очередь, вышел авансцену истории именно в тот момент, когда рабочий класс перестал удовлетворяться «умеренными».
Таким образом, история показывает, что буржуазия воспринимает фашизм не как «умеренно-революционную альтернативу», но как инструмент, к которому следует прибегнуть в той ситуации, когда эта «альтернатива» теряет способность выполнять возложенные на неё задачи. Хочу подчеркнуть, что это лишь одно из множества обстоятельств, при которых финансовый капитал прибегает к такой форме классового господства.
Таким образом, если мы утверждаем, что буржуазия воспринимает фашизм как «умеренно-революционную альтернативу», следовательно, мы утверждаем также и что, во-первых, фашизм идёт на уступки рабочему движению, во-вторых, что фашизм рождается лишь в противовес рабочему движению.
Стало быть, мы утверждаем и то, что установление фашизма в подавляющем большинстве современных империалистических государств невозможно, что есть чистейший вздор. Неужто именно такие тезисы хотели донести нам наши розовато-левые?
Ну-с, я с гордостью могу отрапортовать перед своим читателем, что разбор основной части эссе г-на Эко я закончил. Далее будет непосредственно разбор тех самых «признаков ур-фашизма», которые выводит г-н Эко.
Признаки фашизма
- Культ традиции. К чести г-на Эко, он подчеркивает, что традиционализм гораздо старше фашизма, и что традиционализм всегда контрреволюционен. Однако, всегда ли фашизм пользуется традиционализмом? Нет, не всегда. Более того, сам Эко ранее привёл пример этого, а именно поздний режим Муссолини в лице Итальянской Социальной Республики, когда фашизм взял на вооружение антитрадиционную риторику.
- Неприятие модернизма. Так и не разъясняет нам г-н Эко то, что разумеет он под этим. В пояснении к пункту Эко пишет, что фашизм «наслаждается лишь внешним аспектом своей индустриализации», в то же самое время не принимая технологический прогресс в действительности, ибо он ломается в традиционные ценности. Разбирать этот пункт я буду отбрасывая его махрово-идеалистическое содержание. Собственно, выведенный «признак» показывает, сколь глубоко можно зайти в своих заблуждениях, если пытаться обнаружить сущность во внешней симптоматике. Поскольку фашизм есть суть диктатура капитала, то соответственно фашизм реализует его интересы. Буржуазия же, в свою очередь, не может постоянно не совершенствовать средства производства, это обусловлено обстоятельствами конкуренции, а именно необходимостью наращивать и удешевлять производство. Таким образом, фашизм не может не принимать модернизма, так как это противоречит интересам того класса, который он представляет.
- Культ действия ради действия. Для разъяснения смысла данного понятия г-н Эко использует примеры следующего смыслового содержания- «За тебя уже подумали, твоя работа — делать». И опять таки, данный сугубо агитационный аспект, служащий оправданием империализма, г-н Эко стремится выдать за сущность.
- Несогласие есть предательство. Выводя данный пункт, г-н Эко не пожелал ни Францию времён Великой французской революции, ни США времён Маккартизма. Проще говоря, несогласие воспринимается как предательство не только при фашизме, и даже не только при капиталистическом способе производства вообще. Те или иные воззрения помогают тому или иному классу, соответственно, объявление таковых взглядов (если они не принадлежат правящему классу) предательством есть неизбежное обстоятельство классовой борьбы.
- Опора на средний класс со стороны существовавших фашистских режимов. Общественные классы различаются своим отношением к средства производства. Следовательно, никакого среднего класса не существует. И кого же по мнению г-на Эко я обязан записать в средний класс? Круппа?
В завершении своего эссе г-н Эко объявляет, что выводимые им признаки могут быть характерны для самых разных режимов. На этом основании я могу спросить — от чего же тогда г-н Эко выдаёт это как признаки конкретно фашизма?
Своим финальным признанием г-н Эко фактически перечёркивает возможность использования своего эссе таким образом, каким его ныне использует наша либеральная общественность. Мы не определили ни сущность фашизма, ни его внешнюю симптоматику (что вряд ли вообще есть возможно). Эко — либеральный писатель. С его стороны вполне понятен и идеализм, и метафизический способ миропонимания, и неспособность определить сущность фашизма, к нему вопросов я не имею. Положительная роль данного эссе заключается в том, что с его помощью всякие умеренные де-факто декларируют что им всё равно на диалектику и способ мышления, что они не наделены никакими политическими принципами и что плевать они хотели на марксизм…
