Честно говоря, рассчитывал, что после публикации предыдущих глав, появятся серьезные отзывы. Увы, этого не произошло. Приходится, как и прежде, биться с теорией в одиночку.
Не помог и повсеместный шум о необходимости новой государственной идеологии. Во-первых, неверно, что этой идеологии нет. Правда, власти и сами понимают, что неолиберализм слишком не популярен в массах, чтобы его идеологию, идеологию буржуазии, объявлять государственной. Во-вторых, в том виде, в котором он нам навязывается Западом и его агентами внутри страны, он уже нежизнеспособен. Даже олигархи видят, что в действительности на Западе сегодня господствует не либерализм, а элитаризм – т.е. господство элиты, как правило, финансовой, но явно перерастающей в бюрократическую.
Потребность в идеологии рабочего класса тоже выражена отнюдь не явно. Нет, конечно, всевозможные опросы показывают, что даже среди молодежи, имеющей понятие о былом социализме разве что благодаря рассказам дедушек и бабушек, имидж социализма за последние десятилетия существенно подрос. Но в теории путь к коммунизму, в лучшем случае, представляется как переход к автоматическим производительным силам (заводы-автоматы и т.п.). Но, понятно, что создание таких производительных сил потребует доброго столетия, а может, и не одного. А как прожить этот период? Опять создавать всевластие бюрократии? – Но такое всевластие мы имеем и сегодня, и оно единодушно характеризуется всеми как царство безудержной коррупции. Где взять лучших, «более честных» чиновников?
К сожалению, разрыв во времени между появлением этой и предыдущих глав оказался столь велик, что, боюсь, некоторые уже забыли те выводы, к которым мы пришли раньше. Поэтому
Подведем промежуточные итоги
Мы установили, что деление общества на классы является своеобразным разделением труда: одни думают о том, как приумножить производительные силы, и за это стимулируются материально. Другие – работают на этих людей, и за это получают необходимый минимум жизненных средств. Это разделение труда закреплено общественным соглашением собственности: первые получили статус собственников, вторые – не собственников. Собственники и не собственники характеризуются каждый своим особым, только им присущим, способом распределения произведенных жизненных благ, благодаря которому осуществляется заинтересованность собственников в развитии производительных сил или полное безразличие к этому вопросу не собственников. Необходимость появления такого разделения труда была обусловлена тем, что в предшествующие эпохи просто не существовало возможности стимулировать каждого: слишком мал был общественный продукт, чтобы можно было каждому выдавать сверх средств, необходимых для примитивного поддержания жизни, еще и добавку, позволяющую стимулировать производственную активность индивидов.
Каждый класс не собственников воспринимает присущее ему распределение жизненных средств справедливым только до тех пор, пока производительные силы не оказываются способными обеспечить новое, более справедливое распределение для них и сделают невозможным старое распределение для собственников. Для капитализма такое время наступило в последней четверти прошлого века. Увы, социализм с заимствованным у капитализма распределением по труду рухнул раньше. Но и капитализм вступил в период системного кризиса.
Во все предшествующие эпохи подобная ситуация приводила к воцарению новой пары собственников-не собственников. На этот раз такой новой пары нет. Следовательно, разделение труда на собственников-не собственников себя исчерпало, отныне работники должны быть сами заинтересованы в результатах производственной деятельности без каких-либо посредников в лице капиталистов. А сделать это можно только ликвидировав институт частной собственности (на средства производства), уравняв в социальных правах всех граждан, и внедрив для всех новое распределение жизненных средств, соответствующее решению этой задачи. Общество, основанное на новом распределении, мы называем первокоммунистическим, а переходное к нему – социалистическим.
Но вот здесь-то и возникают определенные сложности. Дело в том, что в рамках погони за прибылью задача не имеет решения, а из других направлений марксизм сумел предложить обществу лишь замену рынка всеобъемлющим государственным планированием. Идея эта уже испытана в СССР и завершилась крушением социализма. Поэтому к вопросу о плановости будущего социализма следует присмотреться внимательнее.
Немного о плановости
В главе 3 я уже писал, что
«…для спасения буржуазного порядка государству приходится все более ограничивать свободу экономической деятельности производителей. В конечном счете, оно будет вынуждено полностью подчинить экономику своему диктату».
Показывал я и то, что буржуазное государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как диктатурой буржуазной бюрократии, превращающейся в фашизм. В общем, плановость – это порождение капитализма. То, что социализм в СССР благодаря благоприятному стечению условий возник досрочно и сумел возглавить движение к плану, сути дела не меняет.
Не все политологи соглашаются признать фашистское будущее капитализма, но с тем, что плановость уже сейчас вошла в жизнь современного буржуазного общества, спорят не многие. Об этом пишет, например, Сократ Платонов:
«Уклад, который господствует сегодня над капиталом (и над всеми прочими, включая государство) — финансовая элита, которая, реализуя научное понимание части объективных закономерностей общественного развития, используя развитые методы и средства планового руководства, опираясь при необходимости на механизмы тайной власти, шаг за шагом ограничивает сферу «анархии общественного производства» и постепенно овладевает системой общественных отношений, преобразуя их в интересах правящего меньшинства».
В работе «Кардиограмма капитализма» В.М. Сидоров убедительно подтвердил этот тезис. Он пишет (о США):
«… Отрасль электрооборудования и приборостроения не только почти не дает прибыли, но зачастую работает просто не «по-честному» (с капиталистической точки зрения!), так как производит … в убыток. Так было в 2002 году и в 2005-2008 годах. Отрасль компьютеров и электроники за свои одиннадцать лет жизни в статистическом свете была убыточной в течение пяти лет. За этот период она принесла убытков на сумму около 110 миллиардов долларов, а прибылей – только 40 миллиардов. Итого минус 70 миллиардов долларов – такова «прибыльность» этой отрасли! …
Эти отрасли просто напрашиваются под определение «планово-убыточных» (вспомним, как потешались над этим термином «советские» экономисты времен перестройки). И вот выясняется: компьютеры и электронику в США производили в таком вот (планово?)-убыточном порядке в 1999, 2001, 2002, 2003, 2004 годах. А в остальные годы прибыль хотя и появлялась, но не выдерживала никакого сравнения со средней прибылью в обрабатывающей промышленности» [1].
Особо обращаю внимание читателей: это не голословное утверждение, а факт, доказанный Сидоровым с помощью официальной американской статистики. И на этой основе он приходит к следующему выводу:
«Таким образом, выявление и изучение реальной нормы прибыли приводит к неожиданному, но неопровержимому выводу о наличии в экономике США неприбыльного, как бы «планово-убыточного» сектора на решающих направлениях научно-технического прогресса, например, в отрасли электроники и производства компьютеров. Этот сектор финансируется и развивается за счет перераспределения в него средств, получаемых американским государством 1)в виде налогов, 2)в результате участия государства в ссудно-ростовщической деятельности и 3)в результате вывоза промышленного и ростовщического капиталов за границу» (там же).
Не буду пересказывать полностью работу В.М. Сидорова. Читатели могут сами ознакомиться с ней и, наверняка, не пожалеют об этом. Хочу обратить внимание на главный вывод, который мы обязаны сделать: плановость возникает не при социализме, а уже при капитализме. И уверенно набирает обороты. Более того,экономисты Международного валютного фонда недавно опубликовали доклад, в котором они предлагают поставить под полный контроль государства банковский сектор, чтобы побороть кризисы и циклические спады в мировой экономике [2].
Так что социализм не завершается плановостью, а именно с этой, еще буржуазной, платформы начинает свой исторический путь. При этом он просто обязан предложить обществу то, чего капитализм никак не может дать, пока остается капитализмом: экономическую заинтересованность каждого работника в развитии производства. Иными словами, не потребность в плановом хозяйстве приводит к социализму, а наоборот, потребность в минимизации зависимости от плана, в повышении роли материальной заинтересованности в развитии производства подвигает общество к коммунистическому строительству.
Как видите, опять мы получили вывод, плохо стыкующийся с привычным представлением о марксизме. Более того, этот вывод вообще не имеет никакого решения, если забыть, что кризис не всякого закона стоимости, а только его товарной формы, необходимость его перехода к трудовой форме требует очередной социальной революции. Поэтому главным для нас становится вопрос о том,
Где прячется мотивация
в товарной форме закона стоимости.
Стоимость любого продукта определяется заключенным в нем общественно необходимым рабочим временем. Обычно его называют общественно необходимыми затратами труда (ОНЗТ). Формула трудовой стоимости общеизвестна:
c+v+m ,
где :
с – ОНЗТ прошлого труда;
v – ОНЗТ живого труда;
m – прибавочная стоимость (неоплаченный живой труд).
Рассмотрим изменение прибавочной стоимости при изменении ОНЗТ живого труда. Допустим, на одном из предприятий удалось повысить производительность труда (из-за повышения умелости рабочей силы или за счет внедрения новой техники) без изменения затрат прошлого труда. В этом случае формула стоимости для данного предприятия запишется следующим образом:
с + v1 + (Δv + m)
где:
v1 – затраты живого труда на данном предприятии;
Δv – сокращение живого труда по сравнению с ОНЗТ;
m – общественно нормальная прибавочная стоимость.
Как видим, прибавочная стоимость увеличилась на сумму сокращения затрат живого труда.
В советские времена это было достаточно хорошо известно. Например, в последнем советском учебнике по политэкономии записано:
«Излишек прибавочной стоимости, присваиваемый капиталистом до тех пор, пока индивидуальная производительность труда на его предприятии выше общественной, называется избыточной прибавочной стоимостью.
… производство и присвоение избыточной прибавочной стоимости для данного капиталиста носит временный характер. Это еще больше подстегивает предпринимателей повышать технический уровень, совершенствовать технологию и организацию производства, готовить и нанимать самую высококвалифицированную рабочую силу» [3,171-172].
Итак, вопрос сводится к передаче избыточной прибавочной стоимости (точнее, — части ее) производителям. Но, понятно, что пока стоимость продукции определяется стихийно, сделать это невозможно. Так что же делать дальше? —
Посчитать стоимость
Понимаю, что у некоторых читателей после такого предложения волосы встанут дыбом. Точно так же вели себя они и у их предшественников, когда марксисты говорили о возможности замены планом стихийного регулирования производства. Однако это не помешало советским коммунистам создать очень неплохую плановую экономическую систему. И идеализируемый постсоветскими либералами капитализм ныне уверенно дрейфует в том же самом направлении. Так, может, в моем предложении посчитать стоимость ничего столь уж страшного нет?
Кстати, я уже цитировал во 2-ой главе Энгельса, который утверждал, что
«Когда общество вступает во владение средствами производства и применяет их для производства в непосредственно обобществленной форме, труд каждого отдельного лица, как бы различен не был его специфически полезный характер, становится с самого начала и непосредственно общественным трудом. Чтобы определить при этих условиях количество общественного труда, заключающееся в продукте, нет надобности прибегать к окольному пути; повседневный опыт непосредственно указывает, какое количество этого труда необходимо в среднем (выделено мной. – В.Т.)».
Но именно среднее количество труда и составляет стоимость. Следовательно, трудам классиков мое предложение ни капельки не противоречит. Нам просто необходимо понять, как посчитать, какое количество «этого труда необходимо в среднем».
Любой производственный процесс можно разложить на составляющие его операции, для которых необходимо определить общественно нормальные условия, т.е. на каком оборудовании и при каких технологиях в основном они производятся. Далее необходимо разработать нормативы трудоемкости всех операций для таких условий. Теперь, уже на стадии подготовки производства, можно просчитать общественно необходимые затраты труда (ОНЗТ) любой общественно необходимой (т.е. реализованной) продукции. (Заметим, что речь идет о затратах труда не только рабочих, но и инженерно-технических работников — ИТР). Зная ОНЗТ и тарифные ставки работников необходимой квалификации, легко определить суммарный фонд потребления на данном предприятии для случая, когда фактические ОНЗТ равны плановым. Если же фактические затраты труда меньше общественно необходимых, допустим, вдвое (неважно, за счет применения новой техники, передовой технологии или интенсификации труда), то фонд потребления коллектива увеличивается, конечно, не вдвое, а с некоторым отставанием, например, на четверть. Это отставание необходимо для обеспечения отставания роста оплаты труда от роста его производительности, без чего задачу снижения себестоимости решить невозможно.
Главным в предлагаемых преобразованиях является то, что при такой системе улучшать свое материальное положение невозможно без роста объема реализации выпускаемой продукции, а объем реализации невозможно увеличить без повышения качества выпускаемой продукции или без снижения цены на нее. А это именно то, что нужно обществу и чего мы хотим добиться.
Конечно, создать систему расчета ОНЗТ очень не просто, но всё же проще, чем полномасштабную сбалансированную плановую систему производства всех видов продукции. Последнюю, кстати, жестко раскритиковал известный эрудит и блоггер Анатолий Вассерман. Он писал:
«…план нужно пересчитывать буквально каждый день! Ибо ежедневно сотнями рождаются новые изобретения, позволяющие что-нибудь делать удобнее и быстрее. И старый наш СССР был знаменит, кроме всего прочего, немыслимо медленным внедрением новинок — в план они не вписывались… [4].
Оценив все узкие места централизованного планирования, он пришел к выводу, что
«…план производства для нынешней России вся вычислительная техника мира оптимизирует за какой-нибудь миллиард лет» (там же).
Вывод, конечно, впечатляющий. Разумеется, нашлись и критики. Впрочем, и сам Вассерман, немного подумав, отыграл назад, придя к выводу, что разрабатываемые ныне квантовые вычислительные системы в не очень далеком будущем способны решить эту проблему:
«Квантовые же вычисления теоретически позволяют решать задачу планирования едва ли не в реальном времени — в темпе поступления данных, требующих принятия новых решений» [5].
Впрочем,
«рыночная экономика даже при наличии квантовых компьютеров будет по суммарным показателям опережать плановую» (там же).
Уточним: во-первых, это в том случае, если рыночная экономика сумеет дожить до такого планирования, а во-вторых, Вассерман, как и большинство современных экономистов, понимает под рыночной экономикой не совсем то, что действительно является рынком. Впрочем, об этом я уже писал и еще буду писать несколько позднее.
Впрочем, создание системы ОНЗТ нельзя даже в принципе рассматривать как не плановый акт. Как утверждает Википедия, план — это ряд предварительно обдуманных действий, мероприятий, объединенных последовательно для достижения цели с возможными сроками выполнения. Если мы сознательно вознамерились заменить стихийное (рыночное) определение стоимости ее расчетом, то полученная экономика, безусловно, является плановой, хотя ее отличие от советской плановости очевидно.
Не менее очевидно и то, что организовать такую новую плановость значительно проще, чем разрабатывать производственные планы государства уже потому, что нет нужды состыковывать плановые задания, — а это до сих пор «горячая» проблема. Кроме того, в отличие от привычного социалистического государственного планирования, большая часть работы не требует единого центра. Технические характеристики всех станков и автоматических линий могут выдавать проектные организации. Предприятия в режиме реального времени могут сообщать в интернет сведения о реальном использовании оборудования. Центру остается только с заданной периодичностью (например, раз в год или в несколько лет) резюмировать полученные сведения в виде нормативов трудоемкости. Предприятиям, соответственно, — пересчитать трудоемкость выпущенной продукции. Сложно? – Вероятно. Но не чрезмерно сложно.
Особого внимания заслуживает административно-управленческий аппарат (АУП). Если не вдаваться в утопии, то следует признать, что отказаться от организаторов производства или совместить их функции с функциями рабочих или ИТР в обозримом будущем не удастся. Да в этом и нет абсолютно никакой необходимости. Мы только что выяснили, что для ликвидации рабочего класса необходимо ликвидировать деление общества на материально заинтересованных в развитии производства и на тех, кто в этом не заинтересован. Точно так же обстоит дело и с делением общества на чиновников (т.е. АУП) и прочих работников. Задача легко решается путем установления для этой категории граждан нового распределения, подчиненного соответствующей цели. Поэтому предлагается установить фонд потребления АУП предприятий (объединений, министерств и т.п.) в процентах от фонда потребления управляемого производственного коллектива, т.е. поставить его в такие условия, чтобы он мог расти только при росте реализации выпускаемой продукции, а, значит, тоже только при повышении производительности труда (т.е. при снижении цен) и улучшении качества продукции.
Отмечу, что фонд потребления каждого работника АУП при этом будет увеличиваться и при сокращении численности АУП, значит, создается прямая материальная заинтересованность самого АУП в дебюрократизации.
И еще одно достоинство такого распределения: рост реализации не зависит от вида выпускаемой продукции, поэтому у руководителей предприятий создается дополнительная заинтересованность в загрузке работников, высвобождающихся из основного производства, в производстве любой другой пользующейся спросом продукции. А это очень важно, чтобы не провоцировать чрезмерного высвобождения численности работников.
Конечно, рост производительности труда все равно не может не сопровождаться высвобождением работников, поэтому неизбежно появится необходимость в сокращении рабочего дня. В конце концов, «богатство есть такое время, которым можно свободно располагать, и ничего больше» [6,т.26,264]. По мере приближения к полному коммунизму подлинное богатство человека должно увеличиваться. И, как видим, первокоммунизм этому требованию вполне отвечает.
Таким образом, мы заменяем распределение по труду распределением по труду и его производительности. Замена буржуазного распределения по труду на новое подводит черту под существованием последнего из буржуазных классов – пролетариата. На его место приходит новый первокоммунистический класс, уже потерявший признаки класса, поскольку главная причина классового расслоения, в основном, преодолена. Теперь все работники сами заинтересованы в развитии производительных сил, и общество становится в полном смысле этого слова бесклассовым, или, что то же самое, общенародным.
Тем не менее, право, хоть уже и не буржуазное, сохраняется. Значит, остается и государство, а значит, если исходить из наших социалистических представлений, должна остаться и государственная бюрократия. Но вот этого-то как раз нельзя допустить: если мы оставим экономику под контролем касты решающих, но ни в чем не заинтересованных людей, они задушат те ростки будущего, которые мы едва успели наметить.
Частично вопросом ликвидации чиновничества применительно к производственной сфере мы уже занимались, поставив фонды потребления объединений, министерств и ведомств в зависимость от фондов потребления подчиненных коллективов. То же самое надлежит сделать со всеми другими чиновниками, включая депутатов различных уровней. Уровень жизни любых граждан прямо зависит от уровня жизни всех. Это – главный принцип первокоммунизма. Без его помощи бюрократизм и коррупцию победить не удастся.
«Налогообложение»
До сих пор мы совершенно не рассматривали вопросы формирования государственного бюджета. Но даже в буржуазном государстве без бюджета обойтись не удается. Маркс, касаясь распределения в обществе средств потребления, писал в работе «Критика Готской программы»:
«Прежде чем дело дойдет до индивидуального дележа этой оставшейся части, из нее вновь вычитаются:
Во-первых, общие, не относящиеся непосредственно к производству издержки управления.
Эта доля сразу же весьма значительно сократится по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет все более уменьшаться по мере развития нового общества.
Во-вторых, то, что предназначается для совместного удовлетворения потребностей, как-то: школы, учреждения здравоохранения и так далее. Эта доля сразу же значительно возрастет по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет все более возрастать по мере развития нового общества.
В-третьих, фонды для нетрудоспособных и пр., короче — то, что теперь относится к так
называемому официальному призрению бедных.» [6,т.19,17].
Поэтому и при первокоммунизме необходимо предусматривать финансирование армии, полиции, органов государственного управления и т.п. Конечно, некоторые расходы можно профинансировать из личных фондов потребления, например, разработать вполне приемлемую для всех членов общества модель страховой медицины. Но все равно роль государственных расходов будет существенно выше, чем при капитализме. Например, общество не сможет отказаться от идеи «бесплатного» образования, поскольку от образованности населения прямо зависит успешность экономической политики.
Но что такое налоги? – Не сложно понять, что налоги – это просто-напросто часть прибавочной стоимости, направляемая на общегосударственные (общественные) нужды. В наше время этот факт в значительной степени маскируется крайне архаичной системой налогообложения. Поскольку одновременно существуют десятки самых разных налоговых изъятий, сама налоговая политика теряет свою прозрачность и предсказуемость. Если мы намереваемся обеспечить переход к трудовой форме закона стоимости, то и отчисления на общественные нужды должны быть напрямую увязаны с прибавочной стоимостью.
Если в формулу стоимости добавить налоги, то формула примет вид:
c+v+m+ n,
где
n – часть прибавочной стоимости, поступающая в общественные фонды.
n=km,
где
k – коэффициент, показывающий соотношение между прибавочной стоимостью, остающейся в фонде потребления трудовых коллективов, и отчислениями в бюджет.
Вероятно, будет полезно сразу разделить общественные фонды на несколько частей: на ту, что остается в распоряжении трудового коллектива для его развития; ту, что остается в распоряжении местных органов власти; и, наконец, на ту — что передается в распоряжение центрального органа власти.
О ценообразовании
Мы еще ни словечка не сказали о ценообразовании. А этот вопрос отнюдь не второстепенный. Бывший СССР (т.е. Россия, Белоруссия и все остальные осколки некогда великой державы) вырвался из тисков всеобъемлющего дефицита только благодаря тому, что цены на товары были приведены в соответствие с имеющимся спросом. Кажется невероятным, но факт: несмотря на то, что объемы производства упали в разы по сравнению с социалистическим периодом, рынок оказался насыщен товарами, и проблема дефицита осталась в прошлом. Уже поэтому идея «свободных цен» не может быть просто отброшена, как «не марксистская».
Но смогут ли свободные цены существовать в новых условиях? Ведь все наши построения направлены на то, чтобы стимулировать рост производительности труда и снижение цен. Оставляя цены «свободными», мы тем самым оставляем возможность для не обусловленного трудом обогащения за счёт их роста, то есть пытаемся заставить работать одновременно две взаимно противоположные тенденции.
Очевидно, что это нам не удастся. Одно из двух: либо гонка за прибылью и рост цен, либо снижение и трудоемкости, и цен. Первый вариант нас заведомо не устраивает. Поэтому надо заранее предусмотреть, чтобы получающаяся за счет роста цен сверхприбыль (назовём её так) не смогла стать мотивом деятельности производителей. Несмотря на непривычность поставленной задачи, ее решение труда не составляет: просто надо не допустить эту сверхприбыль в фонды потребления, аккумулируя её, к примеру, на специальных банковских счетах, использование которых разрешено только для обновления и расширения производства. Как легко убедиться, в этом случае прямой интерес производителей в увеличении фонда потребления заставит их расширять производство под неудовлетворённый спрос, т.е. будет работать именно на снижение сверхприбыли и цен.
Как известно, в рыночной экономике стоимость постоянно автоматически корректируется при изменении общественно необходимых условий. Видимо, такое же необходимо предусмотреть и при первокоммунизме. Прогресс информационных технологий позволяет справиться с этой задачей, соответственно редактируя нормативы трудоёмкости. Так что и с этой стороны ничего невыполнимого не ожидается. Надо только предусмотреть при снижении нормативов трудоёмкости некоторое повышение тарифных ставок, чтобы не допустить падения фондов потребления. Впрочем, можно предполагать, что из-за неизбежного снижения цен даже без этой меры уровень жизни работников вряд ли понизится.
Формула стоимости при «свободных» ценах примет вид:
c+v+ m+n+p,
где
p –сверхприбыль, образованная ростом цен сверх общественно необходимых. Предполагается, что часть сверхприбыли должна будет направляться в фонд развития государства.
Напомню, что в фонд потребления коллективов поступает прибавочная стоимость только от реализованной продукции. В связи с этим можно прогнозировать, что для роста реализации коллективы будут пытаться устанавливать цены на свою продукцию ниже общественно необходимых. А это может привести не только к серьезным бюджетным потерям, но и к новому появлению дефицита. Поэтому абсолютной свободы цен не может быть в принципе. Минимальные цены должны жестко и даже жестоко контролироваться государством и на каждом предприятии определяться формулой
c+v+m+n
Сложностей в организации такого контроля не предвидится.
Новое государство – новая демократия
Совершенно очевидно, что революционные изменения в экономике должны открыть возможности для не менее революционных изменений в надстройке. С этой точки зрения попробуем оценить, какие новые возможности открываются для совершенствования демократии.
При капитализме демократия суть акционерная демократия. Поэтому рядовым акционерам, владеющим ничтожным количеством акций, для того, чтобы увеличить свой уровень жизни, приходится добиваться увеличения себе выплаты дивидендов. Поэтому они всегда стремятся передачи всей или большей части прибыли предприятия на потребление. Но тем самым подрывается возможность развития предприятий. Чтобы исключить такую опасность, капиталисты просто не допускают рядовых акционеров на акционерные собрания. Лишь толстосумы могут ограничить свои аппетиты, направив часть прибыли на развитие производства.
При первокоммунизме ситуация совсем другая. Во-первых, интересы коллектива и всего общества практически совпадают; во-вторых, появляется очень простой и понятный каждому рабочему индикатор успешности предприятия, — фонд потребления: если он повышается, значит, растёт реализация выпускаемой продукции и производительность труда. Так зачем нужна назначаемая сверху администрация? Очевидно, что немного привыкнув к новой системе, работники смогут и сами выбирать своих управляющих. И не только на заводе: совет трудового коллектива объединения может избирать управляющего объединением, съезд работников министерства – министра. То есть вся производственная вертикаль может быть подчинена трудовым коллективам.
Таким образом, первокоммунизм раскрывает такие возможности для производственной демократии, которые в предшествующие эпохи даже и не снились самым рьяным демократам.
Снова о социализме
Возможно, читатели удивятся: сколько можно мусолить тему социализма. Уже столько о нем написано, в том числе и в этой книге. Но давайте-ка взглянем на тему непредвзято. Что нового о социализме мы уже узнали?
Во-первых, что наше советское общество и было самым настоящим социалистическим обществом, не смотря на все его недостатки. Что социалистическое государство всегда будет и не может быть ничем иным, кроме диктатуры пролетарской бюрократии, действующей в интересах пролетариата. Что действительной потребностью пролетариата является не создание планового хозяйства, а ликвидация себя самого как последнего буржуазного класса. Что для ликвидации этого класса необходимо заменить пролетарское распределение по труду новым распределением по труду и его производительности, создающим бывшим пролетариям материальную заинтересованность в развитии производительных сил, в предшествующие эпохи всегда принадлежавшую собственникам средств производства.
Конечно, если бы мы смогли сохранить былой социализм, задача решалась бы предельно просто: всего-то надо было заменить социалистическо-капиталистическое распределение по труду новым, первокоммунистическим. В результате появилась бы невиданная ранее заинтересованность работников в выполнении плановых заданий, а вчерашних чиновников, во-первых, в составлении только реальных, выполнимых и непротиворечивых планов, во-вторых, в отказе от попыток планировать всё и вся там, где в этом нет никакой необходимости.
Но это в том случае, если бы мы не допустили крушения социализма. А что делать сейчас, когда единый советский народно-хозяйственный комплекс разорван на суверенные осколки, а государственная собственность приватизирована, где-то в большей степени, как в России, где-то – в меньшей, как в Беларуси?
Если исходить из теоретических представлений, существующих еще с прошлого века, нужна очередная социалистическая революция с крайне высокой вероятностью перерастания ее в гражданскую войну, с властью пропролетарской бюрократии и неминуемыми периодами восстановления разрушенной в ходе гражданской войны промышленности и создания всеобъемлющей плановой системы. Но где брать новую «пропролетарскую» бюрократию и партию, способную ее контролировать? Уже одно только это настоятельно требует искать другой выход.
К счастью, наши теоретические изыскания позволяют его найти.
Во-первых, как мы выяснили в первой главе, главную проблему и капитализму, и социализму создает тенденция нормы прибыли к понижению. Первыми жертвами этой тенденции становится крупное производство, т.е. корпорации и монополии. Средние предприятия по уровню технической оснащенности, как правило, серьезно им уступают, поэтому проблема с нормой прибыли у них возникает позднее. Мелкая частная собственность, скорее всего, вообще породить стагфляцию, уничтожающую производство, не сможет. А план, как мы установили ранее, вообще не является для социализма и первокоммунизма определяющим явлением. Поэтому появляется возможность после экспроприации монополий заняться разработкой нового распределения только для занятых на них работников, отложив подготовку распределения для работников средних предприятий на некоторый срок. Мелкобуржуазная частная собственность, по-видимому, со временем самоликвидируется, поскольку ее хозяевам-работникам окажется выгоднее работать на первокоммунистических предприятиях, чем в частном секторе.
Это означает, что не существует необходимости дожидаться готовности к первокоммунизму всей экономики. Одновременно с первокоммунистическим сектором может существовать и социалистический, и даже частный сектора. Чем это выгодно? – Во-первых, появляется возможность концентрации сил партии и пропролетарской бюрократии на главных направлениях. Во-вторых, первокоммунистический сектор может быть использован в качестве школы подготовки кадров для социалистического сектора, т.е. для тех предприятий, которые только готовятся к переводу на первокоммунистические рельсы. В-третьих, действующий первокоммунистический сектор будет служить наглядным подтверждением правильности выбранной политики, способствуя тем самым пропаганде первокоммунизма в массах. В-четвертых, существование развитого частного сектора реально минимизирует противодействие внутренней и внешней буржуазии первокоммунистическим преобразованиям, т.е. резко снижает вероятность сползания страны в пучину гражданской войны.
Заметим, что и новая система ценообразования, крайне похожая на рыночную, очень хорошо согласовывается с многоукладностью экономики, следовательно, не будет служить препятствием для развития первокоммунизма.
Ну и, наконец, очень существенный вопрос – о возрождении государства в границах бывшего Советского Союза.
Надо быть полным идиотом, чтобы не понимать, что восстановление экономических связей бывших советских республик – это насущная необходимость всех народов национальных осколков некогда великой страны. Поэтому работа в этом направлении необходима и неизбежна. Но идея-фикс российских и союзных патриотов о немедленном восстановлении бывшего Союза под эгидой нынешней России, глупость ничуть не меньшая. Присоединение новых республик к буржуазной России приведет к значительному укреплению российского режима и, соответственно, к существенному снижению вероятности победы пролетарской революции. Поэтому спекуляции на вполне понятной ностальгии народов о былом единстве советских республик крайне вредны и должны быть решительно отвергнуты рабочим движением.
Разумеется, сказанное имеет силу лишь до тех пор, пока Россия остается империалистической державой. Пока в РФ сохраняется буржуазный режим, любые объединительные процессы будут направлены в интересах российской буржуазии и против интересов трудящихся пока еще суверенных республик. Точно так же за любыми попытками увести бывшие советские республики «в Европу» меньше всего заботы о лучшем будущем для народов. Как показал опыт расширения ЕС на восток, действительной целью такой политики является разграбление присоединенных экономик более успешными соседями.
Поэтому перед марксистами всех республик стоят одинаковые, но очень не простые задачи: сохранение государственного суверенитета; восстановление и недопущение дальнейшего развала межреспубликанских экономических связей; пропаганда первокоммунизма и, в конечном счете, перевод экономик своих республик на коммунистический путь развития.
Конечно, если пример перехода к первокоммунизму подаст Россия, эффект будет много больше, чем от подобного же примера Беларуси. Но ждать от моря погоды коммунистам не пристало.
Когда новая организация труда становится необходимой, все необходимое для нее уже имеется в наличии
Впервые о необходимости создания нормативов трудоемкости я высказался в статье «Пока мы едем не в ту сторону», опубликованной 16.02.1994 г. в белорусской газете «Мы и время». Идея первокоммунизма только-только начала брезжить в моей голове. Каково же было мое удивление, когда в этом же феврале (впрочем, не уверен, возможно, в марте) в газете «Советская Белоруссия» появилась статья Василия Лапицина «К рынку: через разрушение или созидание?», в которой автор тоже пропагандировал нормативную трудоемкость.
Еще более я удивился, когда спустя несколько лет познакомился с книгой доктора экономических наук, профессора Дмитрия Валового «Экономика в человеческом измерении». Оказывается, еще в 1988 году он выдвигал предложения, очень созвучные моим, правда, нормативную трудоемкость называл базовой. Собственно, незначительные различия в терминологии не могут замаскировать аналогичность наших подходов. В этом убедиться очень легко:
«… заслуживает внимание предложение ростовского инженера В. Либанова. Он советует ввести в экономику базовую трудоемкость продукции. Что это такое? Определение трудоемкости продукции по единым нормативам времени, разработанным Центральным бюро нормативов по труду. По сути – это централизованное планирование общественно необходимых затрат труда. Это необходимо для того, чтобы каждый коллектив лучше использовал трудовые ресурсы, видел бы как в зеркале «плюсы» и «минусы» своего состояния. А конкретным «барометром» было бы отношение фактической, заводской трудоемкости к базовой – коэффициент трудоемкости.
Базовый нормо-час вполне мог бы стать основой планирования фонда зарплаты. А с коэффициентом трудоемкости можно связать нормативы прироста и понижения общего фонда зарплаты.
Кстати, завышенная трудоемкость неоправданно увеличивает и нормативно-чистую, и чистую продукцию, а в конечном итоге и национальный доход страны. И рассчитывая зарплату по стоимостному варианту, мы поощряем… бесхозяйственность. В таких условиях практически нельзя добиться снижения цен на выпускаемую продукцию.
Базовый нормо-час может служить наиболее достоверной основой для практического осуществления намеченной перестройки системы зарплаты. Безусловно, проблема эта сложная. Но откладывать ее уже нельзя. Строгое соблюдение социальной справедливости предполагает научное использование закона распределения по количеству и качеству труда» [7,333].
Как видим, у Д.Валового речь идет о том же, что и у меня: о создании ОНЗТ для всего общенародного производства.
Имя заместителя главного редактора газеты «Правда» мне было давно известно благодаря его интереснейшим публикациям на страницах главной газеты коммунистов страны. Не исключено, что эта идея была высказана была им и в «Правде», подтолкнув и меня, и Лапицына к нашим изысканиям.
Впрочем, вопрос о приоритете вряд ли представляет существенный интерес для читателей. Тем более, потому что когда новая организация труда становится в повестку дня, все необходимое для нее, включая и саму идею этой организации, уже должно иметься в наличии. Так что это «наличие» служит дополнительным подтверждением правильности выбранного пути.
Значительно интереснее для нас, почему эти предложения до сих пор не нашли поддержки в научной среде. Даже сам Валовой в своей следующей книге «Экономика абсурдов и перекосов» вообще не упоминает о базовой трудоемкости.
На мой взгляд, причина довольно проста. Д.Валовой оказался слишком зациклен на социализме. Он не понял, что коммунизм – это не новая формация, как до сих пор трактует теория, а целая историческая эпоха, состоящая из нескольких экономических формаций; что социализм не когда-то в необозримом далеко, а буквально завтра должен уступить место первокоммунизму. При социализме (как и при капитализме) повышение производительности труда должно вести к снижению норм времени, даже лозунг такой активно пропагандировался: «Сегодня – рекорд, завтра – норма!» В соответствии с такими представлениями рост производительности труда во всем народном хозяйстве должен был привести к снижению норм времени опять же во всем народном хозяйстве. А это могло привести к такому взрыву недовольства работников, что можно было и власть потерять.
Но если во главу угла выносится цель создания каждому работнику экономической заинтересованности в развитии производства, то буржуазно-социалистичекий принцип оплаты труда должен быть отменен. При пересмотре нормативов трудоемкости в сторону снижения во всей экономике ничто не мешает одновременно повысить цену нормо-часа таким образом, чтобы подушевой размер фонда потребления существенно не изменялся. И тогда вопрос о противодействии трудящихся пересмотру нормативов трудоемкости практически отпадает.
И, конечно же, не способствовала популяризации идеи нормативной трудоемкости пропаганда рынка. В оправдание автора, замечу, что Д.Валовой (как и Вассерман поныне) просто не допонял, что пропагандируя трудовую форму закона стоимости, он тем самым отрицает ее товарную форму, т.е. сам рынок, который зиждется именно на присвоении прибыли. Поэтому его предложения, исключающие частную собственность на средства производства и отвергающие ориентацию на прибыль, требуют создания хотя и саморегулирующейся, но уже не рыночной экономики. Поэтому открещиваться от нее лишь потому, что имеются определенные сходства с рыночной – это заведомо с водой выплескивать и ребенка.
Впрочем, политическая целесообразность может потребовать представления предлагаемых преобразований в качестве усовершенствования существующей рыночной системы, выводящего ее из тупика. Это не будет слишком большим преувеличением или отклонением от марксистской теории. При первокоммунизме даже глобальные монополии в силу материального интереса производителей вынуждены наращивать производительность труда, увеличивать объем реализации продукции и снижать цены на нее, то есть делать обратное тому, к чему их сегодня вынуждает капитализм. Поэтому мы имеем полное право изображать первокоммунизм как современную модель рынка монополий. Пусть уже наши противники попробуют опровергнуть нашу аргументацию. И попытаются убедить в этом народные массы.
Мы только в начале пути
Все-таки хорошо быть Марксом: при его эрудиции, он, наверняка, теорию первокоммунизма расщелкал бы, как семечки, от начала и до конца. Но, увы, я не Маркс. Додуматься до идеи первокоммунизма еще смог, а вот довести теорию до конца – то ли ума, то ли знаний не хватает.
Вот, скажем, что при первокоммунизме будет с финансово-банковской сферой? – Нет, конечно, понятно, что деньги при коммунизме должны отмереть и их место должны занять квитанции, подтверждающие трудовой вклад каждого в общественное производство. Но когда они должны отмереть?
Все продукты имеют стоимость. Будет ли выражаться эта стоимость в бумажках, называемых деньгами либо квитанциями, — не суть важно. Функция меры стоимости у «денег» остается. Товарный обмен при первокоммунизме заменяется трудообменом. Значит, функция меры обмена, т.е средства обращения тоже сохраняется. Очевидно, что сегодняшнего труда может не хватить для оплаты нужного продукта. Значит, функции средства накопления и платежа тоже сохранятся. В общем, оказывается не важно, будем мы измерять деньги-квитанции в некоторых условных единицах (например, в рублях) или в естественных единицах – часах общественно-необходимого труда. Если все функции денег сохраняются, то, пока они сохраняются, должны сохраняться и сами деньги. Деньги при (перво)коммунизме? – Опять с теорией не очень-то стыкуется.
Еще один нюанс – форма, которую примут деньги. Известно, что ранее они были металлическими (золотыми или серебряными), позднее – бумажными. Сейчас появилась новая форма денег – электронные. Некоторые авторы (например, В.М.Сидоров) вообще предлагают оставить только электронную форму денег. Основной аргумент: коррупция при электронных деньгах в принципе невозможна. Не станут же взяткодатели давать, а взяточники брать взятки фактически при свидетелях.
Тем не менее, полностью исключить бумажные деньги в обозримой перспективе вряд ли удастся: останется необходимость денежного обслуживания владельцев приусадебных и дачных участков, мелких торговцев и ремесленников. Здесь электронные деньги вряд ли уместны. Следовательно, останутся в незначительном количестве привычные нам бумажные деньги.
С банковской системой тоже нет полной ясности. Предназначенные для обслуживания торгово-денежных отношений, банки, скорее всего, не смогут воспринять в качестве стимула для собственного развития что-то иное, чем погоню за прибылью. Видимо, здесь придется воспользоваться социалистическим опытом, разумеется, не забывая, что если кто-то будет наделен правом решать кому давать и кому не давать кредит, ассоциацию свободных товаропроизводителей создать не удастся.
Впрочем, заложенный в экономику принцип неизбежного снижения цен приведет к постоянному удорожанию, то есть к росту покупательной способности, денег. Следовательно, выдавая кредит дешевыми деньгами, а принимая возврат уже подорожавшими, банки уже на этом будут иметь своеобразную маржу. В крупной экономической системе типа СССР или, тем более, в мировой первокоммунистической экономике, возможно, такая маржа сможет стать эффективной заменой банковского процента.
Не вполне понятно, как новая мотивация будет работать на транспорте. Объем работ здесь измеряется в тонно-километрах. Отправляя грузы из Москвы в Брест, например, через Владивосток, работники транспорта могут обеспечить себе существенный рост реализации услуг, не обоснованный интересами производителей. Впрочем, это приведет к удорожанию продукции производителей, роняя ее реализацию. Но пока не вполне ясно, сможет ли интерес производителей побороть противоположный интерес транспортников.
С централизованным планированием вопрос тоже не доведен до конца. Совершенно ясно, что без плана нам с кризисами перепроизводства не справиться. Значит, по мере развития первокоммунизма будет развиваться и централизованное планирование.
Кстати, по поводу планирования уже упоминавшийся А.Вассерман в одном из комментариев заметил:
«Уже весной 2011-го пришёл к выводу: примерно в 2020-м году планирование в реальном времени будет обеспечено обычными компьютерами, даже без квантовых вычислений».
Приятное сообщение. Это значит, что с планированием у нас будет меньше проблем, чем мы опасались.
Но, тем не менее, все-таки будут. В СССР плановая система обслуживала экономику одной страны, причем практически все предприятия принадлежали одному собственнику — государству. Сейчас, в связи с развитием международных экономических связей, придется состыковываться с производителями других стран, в том числе капиталистических. Но надежной стыковки плановой и рыночной экономики вряд ли удастся достичь. И потому здесь, наверняка, возникнут сложности.
Во всяком случае, можно уверенно утверждать, что скорость движения в направлении централизованного планирования будет диктоваться скоростью развития коммунистического сектора, мировым разделением труда и продолжающимся процессом глобализации. И вряд ли здесь могут возникнуть экономические проблемы, ставящие под угрозу коммунистические преобразования.
В общем, не случайно свою книгу я назвал «Введением в теорию…», а не «Теорией первокоммунизма»: остается еще море вопросов, на которые пока нет серьезных ответов. Возможно, они появятся в ходе практического внедрения первокоммунизма в жизнь. А возможно, — и это было бы для нас наиболее желательно, — новые исследователи найдут ответы на эти и множество других не озвученных пока вопросов в своих работах. Но главное, — идея, — уже есть. Осталось провести ее в жизнь.
Литература
1 Сидоров В.М. Кардиограмма капитализма. Часть 2. Техника // <http://valentin-aleksy.livejournal.com/99413.html>
2 МВФ: Если запретить банкам делать деньги из воздуха, никаких кризисов долгов больше не будет// <http://www.finmarket.ru/z/nws/hotnews.asp?id=3111271>
3 Политическая экономия: Учебник для вузов /Медведев В.А., Абалкин Л.И., Ожерельев О.И. и др. – М.:Политиздат, 1988.
4 Вассерман А.А. Коммунизм и компьютер// <http://awas.ws/OIKONOM/COMMCOMP.HTM>
5 Вассерман А.А. Квантовое планирование // <http://www.computerra.ru/own/wasserman/601903/>
6 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2. М., Гос. Изд. Политич. Лит-ры, 1955
7 Валовой Д.В. Экономика в человеческом измерении: Очерки и размышления. – М.: Политиздат, 1988
