Социализм – это переходное общество. Он является переходом от капитализма к коммунизму и одновременно границей между эпохой с классовыми формациями и бесклассовой эпохой. Это свойство социализма неизбежно определяет его многоукладность. Полное построение социализма в 30-е годы в СССР обозначало, что социалистический уклад стал господствующим. И в то же время это не обозначало, что все остальные экономические уклады совершенно исчезли. Должен был пройти достаточно большой период эффективного господства социалистических производственных отношений, поддержанных диктатурой пролетариата, чтобы создать условия для полного отмирания досоциалистических экономических укладов.
Разнообразие, развитость и экономическая необходимость укладов определяется временем и местом социалистической революции, то есть внешними и внутренними условиями, развитостью предшествовавшего революции капитализма. Между укладами возникает взаимодействие, создающее противоречия развития социалистических отношений, зачастую искажающие даже сам социалистический уклад. Поэтому диалектика социализма определяет его неустойчивость, постоянную возможность реставрации буржуазных отношений, классовую борьбу.
Следы прошлого в раннем коммунистическом обществе настолько сильны, что имеют влияние даже в среде рабочего класса, сохраняя его раздробленность на отряды. Но еще больше досоциалистические уклады оказывают влияние на крестьянство и интеллигенцию. В силу того, что коммунизм не может указом сегодня на завтра отменить разделение труда, то и существенные различия в умственном и физическом труде, между городом и деревней преодолеваются переходом крестьян и интеллигенции на положение рабочего класса, что часто воспринимается последними, как ухудшение социальных условий.
По существу, переход крестьян и интеллигенции на положение рабочего класса, уменьшает классовые различия, но не завершает главную историческую задачу социализма, уничтожение классов, в том числе и рабочего класса. То есть остается фабричная организация труда, отраслевая и территориальная дробность производства. Предприятия сохраняют оперативно-хозяйственную самостоятельность и через нее в той или иной мере развитый частный интерес.
Следовательно, противоречие частного интереса и общественного способа производства продолжает оказывать свое влияние ровно настолько, насколько продолжают существовать интересы отдельных рабочих коллективов, противопоставленные исторической задаче социализма.
Глобального антагонизма между рабочим классом и буржуазией уже не существует. Но он продолжает существовать в новых формах, и будет существовать до тех пор, пока сама фабричная организация труда не станет излишней, пока общество не создаст технические и технологические условия для преодоления фабричной организации, или для сведения ее к самому необходимому минимуму.
То есть интерес рабочего класса, как и интерес всякого угнетенного класса, сводится к ясной формуле. Рабочий класс заинтересован перестать быть рабочим классом. Передовые рабочие (авангард), вооруженные марксистской теорией понимают, что плановое построение народного хозяйства, развивающее производство по ключевым направлениям, позволяет создать материальную базу бесклассового общества. Они понимают так же, что этот путь можно пройти только под контролем диктатуры пролетариата. Отсталые рабочие, хвост пролетарского движения, ищут индивидуальный выход через превращение в буржуазию. Между авангардом и хвостом располагается тысяча оттенков, ошибочных надежд, иллюзий, которые составляют основу классовой борьбы при социализме, почву для перерождения партии рабочего класса и рабочего государства. В борьбе этих оттенков и авангарда рабочего класса и выражается классовая борьба при социализме.
Так как эта борьба основана на различных проявлениях капиталистического уклада, то она должна привести либо к полной победе над буржуазными отношениями, либо к усилению укладов между мелкотоварным и государственным капитализмом. При этом государственный капитализм может существовать и существует только тогда, когда его поддерживают снизу мелкотоварные и частнокапиталистические отношения.
Между тем, существует огромный соблазн всю историю СССР объяснять в терминах государственного капитализма. Этот соблазн выращивает ту или иную форму метафизики укладов. Исторический социализм рассматривается однобоко, что и приводит к возникновению различных обрывочных представлений о советской истории. Среди этих метафизических представлений особое место занимает замена социализма государственным капитализмом. Но рядом бытуют и теории государственного социализма, казарменного социализма, социализма, как самостоятельной формации, азиатского способа производства.
В данной главе мы рассмотрим только базовое противоречие социализма, борьбу капиталистического и социалистического укладов, хорошо понимая, что в условиях нашей страны особую роль играло патриархальное и общинное хозяйство. Оно было одной из сторон более глубокого противоречия между социалистическим укладом и азиатским способом производства, а, соответственно, стало основой для метафизического представления об азиатской формации в СССР. И эту проблему, как наиболее сложную, мы будем рассматривать уже в следующих главах.
Но и представление о госкапитализме, как способе производства в СССР, хотя и является наиболее старой и как будто давно разгромленной теорией, в последние годы захватывает большие пласты, так называемого левого движения. Мифология госкапа охватила широкий спектр оппортунистических групп – и справа, и слева – столь широкий, что оказывает заметное влияние на революционных активистов.
Многие активисты принимают госкаповские заблуждения некритично. Они полагают, что данный подход был раздавлен репрессиями, и ничего не знают об аргументах. Но прежде всего аргументы не оставляют камня на камне от теории госкапа. И сегодня к ним придется вернуться в специальном исследовании.
Для начала определимся в терминах.
