Этот материал публиковался в нашей газете «Большевистское знамя» №2 (27), 2020 и №3 (28), 2020. Он был приурочен к голосованию по поправкам в Конституцию РФ и к событиям после выборов в Белоруссии соответственно. Сейчас подоспел великолепный образчик «цивилизованной» демократии в США, и нам кажется уместным напомнить читателям наши мысли о либерализме и буржуазной демократии.
Коммунистическое движение возникло как социал-демократическое, потому что в начале XX века во всем мире, но особенно в России, стояла задача борьбы против феодализма, так как он ещё продолжал господствовать где-то в форме пережитков, а где-то феодалы оставались при власти, опираясь на абсолютную монархию.
То есть, несмотря на экономическое господство капитала и перерастание его в монополии, несмотря на возникший уже империализм, задача утверждения буржуазии во власти не была решена полностью.
Следовательно, коммунисты вынуждены были ставить не только задачу завоевания диктатуры пролетариата, но и решать текущие демократические задачи.
Под словом демократия мы понимаем здесь буржуазную демократию, то есть одну из политических форм капитализма. При этом демократия как политическая форма есть и при рабовладении, и при феодализме, и сама по себе демократия не имеет и не может иметь самостоятельное существование. Её характер определяется базисом, в частности, формой собственности.
Буржуазная демократия, как правило, приходила на смену авторитарной монархии, являющейся последней политической формой феодализма. Борьба с абсолютизмом определяла идеологию буржуазных революций и выражала интересы широкой массы народа под руководством молодой буржуазии. К этой народной массе принадлежал и пролетариат, и мелкие собственники города и деревни.
Таким образом, до полной победы капитализма демократическое движение было революционным и прогрессивным. Но теперь капитализм стал господствующей формацией, а после Великой Октябрьской социалистической революции уже началась эпоха пролетарских революций. При этом демократия везде выступила против социализма, проявив себя как реакционное движение. Более того, при определенных условиях смыкаются фашизм и демократия, и она с непосредственностью ветреной девицы перерождается в диктатуру.
От прежних благородных идей осталась лишь либеральная фраза. Эта фраза была серьезным оружием против церкви, привилегий, наследственной власти, но теперь она призвана защищать уходящий строй. И в перерывах между революционными всплесками, когда рабочее движение временно засыпает, демократические лозунги становятся инструментом буржуазной междоусобицы, средством для поверхностных переворотов и распределения влияния империалистических кланов. Поэтому демократия превратилась из прекрасной мечты просветителей, гаррибальдийцев, народовольцев в склочный режим оторвавшихся от народа элит, в котором не вызывают доверия ни одна процедура, ни одна фраза, ни один закон, ни одна традиция. И хотя борьба буржуазных партий иногда выводит на улицы возбужденные массы, даже это околореволюционное действо не порождает сочувствия, так как требования внушённые толпе, как правило, создают условия для ухудшения жизни этой самой массы, или, в лучшем случае, — до смешного абсурдны.
В свою очередь, государства, в том числе и Россия, лезут из кожи вон, чтобы создать иллюзию демократии и демократических решений. Таким действом было общенародное голосование по поправкам в Конституцию РФ. Демократичным тут осталось только хождение народа к урнам. Все остальное — фарс. Какой могла быть реакция коммунистов на этот спектакль? Бойкот и призыв к бойкоту! В связи с этим ЦК ВКП(б) принял Заявление и Обращение. В Заявлении мы объяснили свою позицию, в Обращении призвали граждан к участию в бойкоте.
Мы показали, что голосование по поправкам проводится для того, чтобы взять народ в соучастники провозглашения ельцинской Конституции. А она была завершением контрреволюционного переворота. Если прежние демократии совершали насилие, вооруженное восстание, то оно было направлено против отсталости, монархии, привилегий, сословной раздробленности. И поэтому прежние конституции были актом прогресса, движением вперёд. Конституция 1993 года является результатом победы демократии над советской властью, шире — над диктатурой пролетариата. И в этом смысле она — политическая реакция и движение назад. Поправки и голосование за них пакетом стали чем-то вроде приманки, так как некоторые из них создают видимость социальной заботы государства, хотя при сохранении буржуазного базиса — они, либо обман, либо ещё более реакционные формы буржуазной надстройки.
Парадокс заключался в том, что и голосование за поправки, и голосование против сохраняло базис ельцинской Конституции — частную собственность. А пока этот базис существует никакие социальные преобразования не могут быть последовательными. В капиталистическом обществе средства на социальные нужды могут быть взяты либо у капиталистов, либо у народа, то есть у рабочих и мелких капиталистов. И если что-то выделяется в одном месте, например, маткапитал, оно тут же должно быть изъято в другом, например, повышение цен, подорожание ЖКХ, увеличение пенсионного возраста. Можно было бы увеличить налоги на богатство, но в России такое увеличение сразу приведет к бегству капиталов, так как наша буржуазия не может компенсировать высокие налоги грабежом зависимых стран. Эти последние уже почти захвачены США и Европой, бегут от русского влияния. Последний факт нужно объяснять отдельно, поэтому в данном случае мы его только упомянули. Но он важен, потому что объясняет военное и политическое противостояние России последних лет. Ресурсы дешевеют, зона экономического влияния уменьшается, манёвр для сохранения социального мира становится более затруднительным. А для финансово-бюрократической олигархии вопрос сохранения этого мира является вопросом жизни и смерти, так как иначе она потеряет не только власть, но и собственность.
Противоположная демократическая элита, выражая на словах интересы мелкого и среднего капитала, на самом деле не обладает самостоятельными ресурсами и поэтому кормится с рук международного, преимущественно западного, капитала. Их победа предполагает передел собственности в пользу спонсоров.
И тут необходимо отметить, что российская демократия, особенно ее крайнее крыло, тоже очень активно отреагировала на голосование по поправкам. Сторонники Навального тоже объявили бойкот. И можно подумать, будто как век назад интересы демократов и революционных коммунистов совпали, будто можно выступать общим фронтом за некоторые тактические цели. Но это не так. Демократы возмутились из-за обнуления Путина, а это как раз та малость, которая нас волнует меньше всего. Точнее борьба между буржуазными кланами нас волнует, но об этом мы поговорим во второй части статьи.
О мотиве коммунистического бойкота я уже сказал выше. Мы против частной собственности и за возвращение в общенародную собственность всех богатств, которые присвоил капитал в результате перестройки и контрреволюции 1990 — 1993 года. Возникшая в результате этих событий Конституция закрепила в праве частную собственность и последовательные коммунисты отказались поддерживать такое право. Так как демократические институты продолжают загнивать, так как правящему клану пришлось пойти на очередное законодательное закрепление подлога — семидневное голосование с использованием передвижных участков и дистанционных технологий — мы имеем полное право думать, что проголосовало гораздо меньше граждан, чем официально объявлено. И у власти нет никакого способа убедить народ в обратном.
В этом и заключается глубокий и, вероятно, смертельный кризис демократии. Ни одно правительство в мире уже не может утверждать о безукоризненной честности демократических процедур, и поэтому не только народы, но и противостоящие друг другу государства все больше разрушают международное право и систему безопасности, закономерно обвиняя друг друга в подлоге результатов выборов.
Сомнение рождает уличную борьбу, а сомнению противостоят патриотические заклинания. По существу это гражданская война между буржуазными кланами. Она есть результат кризиса демократии, который может быть остановлен только социалистической революцией, то есть демократией более высокого порядка. Но не будем обольщаться, кризис может обернуться ещё более жёсткой буржуазной диктатурой и фашизмом, так как крайние требования уличной демократии, вопреки расхожему представлению о ней, не терпят другого мнения. И уличная демократия закономерно становится радикальной, так как в настоящий момент не опасается социалистического движения, так как социалистическое движение пока не находит общий язык с рабочим классом. И это очевидно не только для нас самих, но и для обывателя ведущего хаотичную борьбу за все хорошее под руководством демократических радикалов.
Чьей бы победой не закончилась борьба между правящей финансово-бюрократической элитой и радикальной демократией, сущность монополистического капитализма не изменится, но победившая сторона даже против своей воли приблизится к фашизму, если не перерастет в него. Эту опасность будут нести ближайшие годы, а в России ее предопределило голосование по поправкам к Конституции, так как оно заложило и формы, и вектор борьбы между буржуазными кланами.
Коммунисты оказываются теперь в ситуации выбора, который ничего хорошего не обещает нам, если мы останемся тем, чем были до сих пор, как в организационном, так и в тактическом смысле. И об этом мы поговорим во второй части статьи.
