Рассмотрим далеко не праздный теоретический вопрос.
До определенного времени марксизм не занимался вопросом отчуждения, а работа Маркса «Экономическо-философские рукописи 1844 года» [1] отражала лишь его этап развития к диалектическому материализму. Но во второй половине XX века вопрос отчуждения был заново поднят, так называемой Франкфуртской школой, а затем стал едва ли не ключевым в еврокоммунизме.
То есть мы можем смело утверждать, что эта тема освящает именем Маркса современный ревизионизм.
В связи с этим я записал небольшой видеоролик.
Но формат лекции не позволяет точно указать на некоторые источники и цитаты, что в данном случае обязательно нужно сделать. Поэтому дополняю тему данным текстом.
Отчуждение как философская категория появилась в трудах немецких классиков: Фихте и Шеллинга, но нашла свое окончательное завершение в учении Гегеля. Он вводит этот термин в значении Entfremdung — отчуждение от Абсолютного Духа, которое выражается в материальности, в опредмечивании — Entäusserung. [2] Именно в этом значении данный термин и появился у Маркса, хотя и с небольшой оговоркой, которая показывает, что в этот момент левогегельянец Маркс постепенно кочует от диалектика Гегеля к почти материалисту Фейербаху.
Суть этой оговорки — отчуждение от человеческого рода. И ее заметили наши товарищи большевики еще в тот момент, когда мы посещали кружок «Союза марксистов», в котором стремление поговорить об отчуждении было особенно выражено. Наши уклоняющиеся товарищи посвятили этой теме одно занятие, но сами того не заметив, включили его и в разговор о труде, где с каким-то священным наслаждением игрались со словами опредмечивание и распредмечивание, не очень кажется понимая, что и в этом случае снова говорили об отчуждении.
Так вот большевики заметили добавочку — «отчуждение от человеческого рода» и спросили меня, что это значит. В тот момент я не сильно интересовался проблемой, не считая ее ключевой в понимании марксизма. Первоначально мы сделали ошибку, полагая, что Маркс говорил об отчуждении от родового коммунизма, но позже я имел возможность убедиться, что это совершенно не так.
Молодой Маркс, и даже Маркс, уже написавший «Манифест коммунистической партии», еще не мог получить информацию о родовой структуре племени. В экономических рукописях этого периода он пишет:
«<…> семья и разросшаяся в племя семья или [образовавшие племя] несколько семей, связанных между собою взаимными браками». [3]
Понятие рода вошло в марксизм уже позже, когда появились работы Моргана и Энгельс разобрал древнее общество в книге «Происхождение семьи, частной собственности и государства».
Родовая сущность — это термин Фейербаха. Вот несколько выписок, показывающих смысл данного понятия.
«Сознание в строгом смысле имеется лишь там, где существо способно понять свой род, свою сущность». [4]
«Наука — это сознание рода. В жизни мы имеем дело с индивидами, в науке с родом. Только то существо, предметом познания которого является его род, его сущность, может познать сущность других вещей и существ». [5]
«Человек для самого себя одновременно и «я» и «ты»; он может стать на место другого именно потому, что предметом его сознания служит не только его индивидуальность, но и его род, его сущность». [6]
Двигаясь к материализму, но отвергая диалектику Гегеля, Фейербах возвращается к метафизике, то есть к одностороннему мышлению, отвергающему развитие сущности. И это воплощается в его понимании родовой сущности человека.
«В воле, мышлении и чувстве заключаются высшие силы, абсолютная сущность человека как такового и цель его существования». [7]
Подчеркиваю, Фейербах стремится к материализму, но его материализм — все еще спекулятивный, все еще взят из головы, то есть привязан к неизменным идеалам, происхождение которых философ не рефлексирует, а берет в готовом виде и представляет, как нечто определяющее и сущность, и цель существования, то есть абсолют.
Абсолют Гегеля первоначально не раскрыт, представлен чистым бытием равным ничто. Его сущность раскрывается в развитии, пусть хотя бы только в развитии мысли. И это диалектика. Абсолют Фейербаха, пусть и данный как свойства материального существа, все же представлен заранее, не подлежит ни критике, ни объяснению, а только ощущению того, что воля, мышление и чувство довлеют над человеком, как самостоятельные «существа». И это метафизика.
И здесь необходимо противопоставить Маркса, который уже состоялся как автор «Капитала».
«В своем рациональном виде диалектика внушает буржуазии и ее доктринерам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно также и с ее преходящей стороны…» [8]
Но Маркс 1844 года мыслит как Фейербах. Это легко сравнивается.
«Человек есть существо родовое, не только в том смысле, что и практически, и теоретически он делает своим предметом род — как свой собственный, так и прочих вещей, но и в том смысле — и это лишь другое выражение того же самого, — что он относится к себе как к наличному живому роду, относится к самому себе как существу универсальному и потому свободному». [9]
Из трех абсолютных сущностей Фейербаха — осталась свобода, то есть воля обеспеченная универсальностью человеческого существа. Это все еще необходимая дань метафизике. То есть отчуждение в смысле Entfremdung, если его перевести в предпосылку будущих перемен, есть отчуждение от свободы. Вполне себе демократическая и пока еще буржуазная формула.
Саму проблему не снимает и другое значение отчуждения — Veräusserung, которое Маркс применял и в «Капитале». В этом слове снята мистика отчуждения от абсолюта, это отчуждение результатов труда. Но, и это необходимо подчеркнуть, если в «Экономическо-философских рукописях» отчуждение во всех своих значениях играет базисную роль, то в развитом марксизме — оно само следствие базиса.
Возможность такого перехода заложена в самих рукописях, и если их брать не как отдельное произведение, не как основу марксизма, а как определенную главу в развитии научного коммунизма, то мы увидим нечто более важное в произведении молодого Маркса. Это первая, довольно удачная попытка объяснить природу собственности. Природа есть неорганическое тело человека, не обращаясь к которому, не используя, человек умрет. Далее снова говорится об отчуждении в данном случае природы как человеческого тела, но это иносказательное, точнее философское определение частной собственности.
Эта мысль подтверждается тем, что уже через десять лет Маркс использует ту же самую формулу для определения собственности вообще, то есть в базисном ее значении.
«Собственность означает, следовательно, первоначально не что иное, как отношение человека к его природным условиям производства как к принадлежащим ему, как к своим собственным, как к предпосылкам, данным вместе с его существованием, — отношение к ним как к природным предпосылкам его самого, образующим, так сказать, лишь его удлиненное тело [выделил я, Э.И.]». [10]
Это «удлиненное тело» есть прямая взаимосвязь между рукописями 1844 года и исследованиями 1857 — 1858 годов, приведшими в конце концов к написанию «Капитала». Но на этом связь не заканчивается, потому что кроме подтверждения мы находим опровержение, то есть отрицание ранних представлений и отрицание этого отрицания в новой уже научной форме.
«<…> отношение индивида к условиям труда как к своей собственности <…> предполагает определенное существование индивида как члена племенного или общинного коллектива (собственностью которого он сам до известной степени является)». [11]
Таким образом, мы видим, что общая собственность предполагает отчуждение точно так же, как и частная, как и капиталистическая. Условием первобытного коммунизма является собственность общины на ее членов, и, следовательно, отчуждение результатов индивидуального труда в пользу своего племени. Это время предполагает очень слабое развитие индивида как индивидуальности. Человек только что вышел из полуживотной стаи, условия его производства и жизни не предполагали возможность индивидуального успеха. Поэтому противоречие между индивидуальным и общественным пребывало в единстве ровно до того момента, пока оседлость и крестьянский труд не принесли излишки продукции.
Возникшая частная собственность пробуждала индивидуализм и такие формы производственных отношений, при которых одни люди должны были работать на других людей. Эту эпоху нужно воспринимать как отчуждение в результате эксплуатации. А вершина этой эпохи — появление пролетариата.
С одной стороны пролетариат отчужден от результатов своего труда. У него вообще ничего нет, кроме его рабочей силы, которую он вынужден продавать. Изнурительный труд, не приносящий удовлетворения, нудный труд не дающий развития. Вот что описано Марксом в его ранних рукописях. Однако Маркс коммунист и автор «Капитала» увидел факт преодоления отчуждения в организованной пролетарской среде, и одновременное усиление отчуждения от любой деятельности — буржуазии. Владея условиями жизни пролетариата и трудящихся, буржуазия не может себе позволить вкусить плоды этого предельного богатства. Она вынуждена жить в борьбе с себе подобными за собственность, в неверии и фактической несвободе. Но это отчуждение основанное на праздности предполагает, что класс капиталистов становится излишним, что рабочие могут обойтись и без буржуазии, обобществив средства производства.
Это коммунизм. Зная формулу первобытного коммунизма мы должны понимать, что и современный коммунизм может существовать лишь при том условии, что владельцы общественной собственности в известной степени будут принадлежать обществу (будут собственностью друг друга).
Это обозначает, что и коммунизм во всех своих фазах не может и не должен избежать отчуждения. Но он отличается от своего первобытного образца тем, что отчуждение и общественное присвоение будут осуществляться сознательно, то есть индивид сознательно будет сливаться с обществом, воспринимая его как часть себя. С одной стороны, любой фабричный рабочий давно готов к такому сознательному преобразованию. Но с другой стороны, капитализм по своему воспитывает личности, задавливая общественное начало, развивая индивидуализм. Поэтому на фоне социальных преобразований, которые делает возможными пролетарская революция, необходима большая программа, создающая коммунистического человека. Ее осуществление, безусловно, возможно в условиях роста общего богатства и преодоления векового дефицита благ.
Это было целью культурной революции, объявленной в сталинскую эпоху, и пока трудно предположить каких сияющих высот могло бы достичь человечество, если бы культурная революция была завершена.
Мелкая буржуазия и интеллигенция, то есть слои, стремящиеся примкнуть к коммунистическому движению, воспринимают сознательное отчуждение и осознанную необходимость, как ужас-ужас, как посягательство на святая святых их собственного существования, которое основано либо на частной инициативе, либо на эксплуатации высокого знания. И то, и другое является для этих людей собственностью, составляющей их преимущество перед народной массой. Уже на бессознательном уровне они сопротивляются организованному коммунистическому обществу. Поэтому как собственный идеологический продукт они выдвигают программу преодоления отчуждения, опираясь на ранние работы Маркса. Рано или поздно эти теории получают одобрение капитала, как спасительный барьер против рабочей революции. Так рождается и получает большую финансовую поддержку современный оппортунизм.
Преодолевая его, мы должны знать и уметь объяснить интеллигенции и мелким производителям: отчуждение снимается, но не отменяется. Оно становится сознательным инструментом эпохи в тот момент, когда развитие каждого становится условием развития всех. Не отменяется и индивидуальное развитие, оно приобретет обязательное всечеловеческое значение в эпоху коммунизма. Его противоречие с отчуждением не будет выражаться в борьбе между людьми, а выльется в совместный поиск новых форм, новых решений, новых идей, новой организации, новой продукции человеческих рук. Отдельный человек перестанет быть сверхважным или маленьким, а обретет возможность собственного утверждения в труде и открытиях, в общественном признании его дел.
Примечания:
1. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // К.Маркс, Ф.Энгельс Сочинения — М.: Политиздат, 1974 — Т.42, С.41 — 174.
2. Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа // Сочинения — М.: Соцэкгиз,1959 — Т.IV, С.433
3. Маркс К. Критика политической экономии (черновой набросок 1857 — 1858 годов) // Сочинения — Т.46-1, С.462
4. Фейербах Л. Сущность христианства // Соч.: В 2 т. — М.: Наука, 1995 — Т.2, С.24
5. Там же
6. Там же
7. Там же. — С.25
8. Маркс К. Капитал // Сочинения — Т.23, С.22
9. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года — Т.42, С.92
10. Маркс К. Критика политической экономии (черновой набросок 1857 — 1858 годов) // Сочинения — Т.46-1, С.480
11. Там же. — С.487
