Демократия опоздала
Мы давно и подробно разъясняем нашу программу-минимум и вытекающие из нее тактические возможности для большевиков. Но главный вывод сегодняшнего дня заключается в том, что в движении к коммунизму уже не осталось попутчиков, и не осталось необходимых промежуточных революций. В этом выводе, на первый взгляд, кроется противоречие. Если мы выступаем за ближайшую социалистическую революцию, то о какой тогда программе-минимум может идти речь? И все же может! Мы полностью раскрыли необходимость минимальной программы даже после победы пролетариата в статье «Проблема программы-минимум» (БЗ — № 1(22), 2017). Пролетариат в постоянной классовой борьбе выступает не только за права и улучшение своей текущей жизни, но и за лучшие условия борьбы за коммунизм. Создание этих условий составляет основу программы-минимум, но оно не требует демократической революции. Наоборот, последняя сегодня может ухудшить и жизнь пролетариата и условия его политической борьбы. Вот об этом последнем поговорим подробнее.
С легкой руки Кирилла Васильева, одного из лидеров ОКП, мы получили исчерпывающую теорию двух революций. В журнале «Энгельс» опубликована статья «О стратегии социальных и политических союзов в ходе борьбы за антиолигархическую революцию», на основании которой мы и рассмотрим этот ложный взгляд. Теория двух революций выражает сочувственное отношение определенных активистов к цветным революциям и «майдану», а также к многочисленным «пламенным» борцам лично против Путина. Но это на поверхности. Существо вопроса опять же выразил Васильев прямо в заголовке, когда указал, что союзы нужны для борьбы за «антиолигархическую революцию». Расшифровывается эта формула следующим образом. Олигархическая власть и соответствующий ей государственно-монополистический капитализм — это реакция, старый строй, на смену которому должна прийти демократия и конкурентный капитализм, а уже следом за этим, воспользовавшись лучшими условиями демократии, — диктатура пролетариата и общественная собственность на средства производства.
Рассмотрим эту позицию.
С начала XX века наступила новая эпоха капитализма — империализм. И хотя империализм по определению Ленина является загнивающим капитализмом, кануном социалистической революции, он все-таки более высшая форма буржуазного строя не только по времени, но и по своим экономическим возможностям, по степени укрупнения, обобществления и централизации производства. Именно потому что возникают и доминируют монополии, именно потому что частный капитал отделяется от производства и превращается в безличные финансовые потоки, именно потому что олигархия сливается с государством и даже становится над государствами, именно потому только мы и можем говорить об империализме, как о кануне социалистической революции. Для социализма все подготовлено в империализме. Остается свергнуть бесполезную надстройку и превратить беспорядочные финансовые потоки в упорядоченное планирование на уровне государства, а впоследствии всего мира.
Когда понимаешь природу империализма, закон концентрации капитала, то становится ясно, во-первых, что демократическое движение «плюет» против ветра, и, во-вторых, что демократия борется за такой тип капитализма, который еще не предполагает социалистическое развитие, и непременно заново приведет к монополизму, чем только увеличит количество страданий трудящихся, отдалит необходимый разрыв кольца этих страданий. В царской России демократические партии вели борьбу против феодализма, и поэтому были прогрессивными, а теперь — через век — демократия борется против более развитой формы капитализма, и поэтому она — реакционная.
Мы еще поясним ниже к чему на самом деле приходит современное демократическое движение, а пока еще один важный штрих. Свержение феодализма и переход к буржуазному обществу — это революция. Такая революция обозначает победу промышленного города над деревней, где в ту эпоху господствовало кустарное натуральное производство. Т.е. это, прежде всего, победа нового более прогрессивного способа производства. В России в начале XX века, несмотря на развитие в городе уже высшей фазы капитализма оставалась феодальная надстройка, феодальные привилегии и все еще феодальное крестьянство, сохранявшее общину и, в основном, натуральный уклад. Именно поэтому пролетарской революции должна была предшествовать буржуазная, и именно поэтому демократическое движение было естественным попутчиком социал-демократов.
Теперь развитие убежало вперед, а демократия продолжает биться за классический капитализм, т. е. за отстранение от власти финансовой олигархии, за разукрупнение производства, за создание условий для развития мелкой и средней буржуазии. При этом она, конечно, удовлетворена способом производства и не требует упразднения частной собственности. Это требование реформы в рамках одной формации, и даже если это требование кто-то попробует отстаивать с оружием в руках, как на Украине, — это все равно не революция, так как принципиально ничего не меняется, кроме первых лиц в надстройке. А от перестановки буржуев положение рабочего класса не изменяется. Может быть даже ухудшается, так как новый нахлебник еще не нахлебался.
Отсюда следует вывод между государственно-монополистическим капитализмом и социализмом нет и не может быть дополнительной ступеньки, еще одной революции. Будущая революция может быть только социалистической. И наоборот, демократические перевороты в буржуазных странах, какие бы лозунги они не несли, как бы не пытались объявить себя народными и освободительными — без всякого сомнения являются контрреволюцией.
Проблема не в том, что демократия каким-то особым образом изменилась за последний век. Как раз она осталась тем, чем и была прежде, движением мелкой буржуазии, городской интеллигенции и части увлеченного ею пролетариата. Изменились условия. Т.е. капитализм в своей высшей империалистической фазе почти уже вытеснил любые остатки феодального общества, и в нем явственно прорисовались элементы социализма. Употребляя слово почти нужно отдавать себе отчет, что элементы феодализма, и даже абсолютные монархии, встречающиеся сегодня в Азии и Африке, интегрированы во всемирную систему империализма и одновременно являются неизбежным следствием неравномерного развития стран и наций при капитализме. Но это отдельная тема и мы рассматриваем ее в материалах по национальному вопросу. Хотя, если смотреть в глубину, то и в национальном вопросе мы находим те же движущие силы и ту же реакцию, какие представлены в современном демократическом движении в целом.
Итак, демократия осталась чем была, ее интересы остались прежними, а историческая эпоха проделала оборот между феодальной и социалистической революцией, даже скакнула в коммунизм на 70 лет, но откатилась под давлением все той же демократии. В начале эпохи демократия рушила монархию и рвалась в новый мир, в конце эпохи она встала обветшалой стеной против нового мира. Лозунги остались прежними, но они безвозвратно устарели…
Разношерстные интересы демократии определяет ее классовый состав. Мы уже полуфразой показали этот состав выше выше. Это часть средней и вся мелкая буржуазия, служащие, интеллигенция и те слои рабочие класса, которые по своему положению надеются и пытаются стать буржуазией. В поведении демократического слоя большую роль играет подавляющая и разоряющая сила финансовой олигархии и финансового капитала вообще. И хотя при капитализме постоянно воспроизводятся средние социальные слои как бульон, порождающий сами буржуазные отношения, на своей высшей стадии он эти слои с необходимостью подавляет, убивая их непреодолимой конкуренцией в экономике, которая отражается как барьеры современного политического устройства. Стремление сломать это политическое устройство становится естественной программой демократического движения, но оно мыслится только, как свержение определенных лиц, как замена этих лиц на своих лидеров, как открытие социальных лифтов. И эта нечеткая политическая программа выражает лишь одно стремление — вернуться в классический капитализм, а лучше в эпоху первоначального накопления, и переиграть передел собственности для себя. В случае России для этой программы идеалом являются 90-е годы. И, конечно, демократия не осознает этот интерес отчетливо, она действует полусознательно, подчиняясь наиболее эффектным, харизматичным или распиаренным вождям.
Вот это последнее открывает простор как для глупых «освободительных» идей, упирающихся уже в пределы рациональности, так и для информационного и финансового манипулирования движением заинтересованными силами. А заинтересованной силой тут по прежнему остается финансовый капитал. «Слепые» борцы проглатывают наживку. Как видим, эту наживку проглатывает и большая часть коммунистического движения, которая по разным причинам оказывается в хвосте мелкобуржуазного протеста. Проглотила наживку, и кажется с большой охотой, ОКП.
Тысячу раз мы говорили о последствиях перестройки и антисоветской контрреволюции, тысячу раз повторяли, что следствием стала реакция, общая усталость и дезориентация рабочего класса, тысячу раз указывали на силу буржуазной пропаганды и расслоение рабочего класса при империализме. Но пока этого мало. Даже с прохудившимся и опустевшим карманом трудящиеся все еще ждут, как откроются социальные лифты и вознесут их к прелестям и богатствам, которые так настойчиво обещает им этот мир… Конечно, морок развеется, а глаза раскроются. У всякого страдания и у всякого заблуждения есть предел. Но это не произойдет само собой. Для того и собрались коммунисты, чтобы говорить людям правду. Но пока мы идем в бой редкой неорганизованной цепью, пытаясь быть впереди своего заблудившегося класса. И хочется коммунистам хоть какой-то революционной победы, хоть какого-то массового действия, чтобы оправдать эти последние десятилетия отступления и позора. Так и возникает идея демократической революции, а вместе с ней надежда на бойких демократических попутчиков.
Это на поверхности. В глубине же скрывается такое же классовое пристрастие. Пока и сами коммунисты в своем большинстве — интеллигенты-демократы, начитавшиеся Маркса, но смутно осознающие свои реакционные по сути интересы. Как и сторонники Навального они удовлетворились бы одной антиолигархической революцией, а про другую продолжили бы болтать. Им звание коммуниста интереснее, чем цель. Своеобразная карьера в социалке. Измельчавший оппортунизм.
Но наш текст не для того чтобы посыпать пеплом голову, умыть руки и продолжить тихое страдающее ворчание. Поговорим «что делать» и с кем дружить для реальной победы. Ведь карманы действительно прохудились, пояса затянуты, срок наемной каторги после продления пенсионного возраста стал посмертным. Если диванный оппортунизм предлагает союз с демократией для второй редакции буржуазной революции, для борьбы с олигархией, то мы по поводу такого союза говорим однозначное «Нет!». Но наше нет вовсе не обозначает, что мы готовы сбросить со счетов революционную энергию мелкой буржуазии, интеллигенции и заблудшей части пролетариата.
Да, толпа идет против нас и она может раздавить нас в любую минуту. Есть соблазн подняться на одинокий холм и оттуда в безопасном бездействии читать марксистскую проповедь. Но ведь мы знаем, что проповедь человека на холме еще никогда никого не убеждала. Нужно идти в идущую против нас толпу и разворачивать ее, действуя вместе с ней. Это единственное известное средство действенной агитации. Демократическое движение с завидным постоянством рождает общественные организации. Вот в эти организации — борцов за права человека, обиженных вкладчиков, экологов, обманутых дольщиков и т. д. нам нужно вступать, и, действуя вместе с ними, показывать в итоге, что их проблема создана частной собственностью. Да, рабочие в этих организациях будут нам тыкать сектантством, упрекать в разрыве с КПРФ. Да, борцы за права будут рассказывать нам, как нарушались права человека в СССР. Да, экологи припомнят нам ядерную энергетику и повороты рек. То есть поводов для жесткого разговора будет много. И этот разговор нужно вести. И он будет тем успешнее, чем бесполезнее окажется противостояние с властью. А оно без изменения экономического базиса будет бесполезным. Мы знаем это. И рано или поздно мы сможем донести это до общественников. И другого пути на сегодняшний день нет. Они поверят борцу, а болтуну не поверят.
Подвожу итог. Двух революций при нынешнем, дошедшем до своей вершины капитализме быть не может. Впереди только одна — социалистическая пролетарская революция. Демократическое движение влечет трудящихся против прогресса. Оно реакционно по целям, но революционно по своей страсти. Отделившись от движения, фыркая издалека, мы обречены на провал. Реакционные цели можно действенно критиковать, разделяя при этом страсть активистов. Любое такое движение возможно развернуть в сторону социалистической революции, поскольку оно всегда направлено против власти. Его нужно вытаскивать из-под руководящей воли конкурирующих монополистов и подчинять воле и задачам пролетариата.
Примечания:
Программа-минимум ВКП(б) http://bolshevick.org/programma-vkpb/ Раздел V.
Нигмати Э. Проблема программы-минимум http://bolshevick.org/problema-programmy-minimum/
Васильев К. О стратегии социальных и политических союзов в ходе борьбы за антиолигархическую революцию http://engels-journal.ru/strategy-of-social-and-political-alliances.html
